"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

Милорадовича на заседании Государственного Совета 27 декабря (об этом ниже)
позволила последнему одержать верх при столкновении с Голицыным. В то же
время, если бы Лопухин с Куракиным действительно присутствовали при беседе
Милорадовича с великим князем 25 ноября, то едва ли имели право молчать,
когда Милорадович декларировал заведомую ложь (об этом тоже ниже), а если бы
так все же получилось, то они гарантированно лишились бы милости нового
императора после 14 декабря, чего, как известно, не произошло.

В сочетании с дневниковой записью Николая становится понятным и
упоминание Лопухина в рассказе Куракина, то ли не совсем точно переданным
Опочининым или Трубецким, то ли приукрашенным самим Куракиным, пытавшимся
преувеличить собственную роль в глазах Опочинина - имея в виду последующее
попадание информации к Константину. Николай вполне мог поднять
животрепещущий вопрос о престолонаследии в разговоре с Лопухиным еще 22
ноября (после прихода самой первой вести о болезни императора), но, получив
уклончивый ответ (Лопухин, несомненно, был докой в придворном поведении!),
не стал настаивать, тем более что это было неуместно при совершенно
сомнительных еще перспективах болезни государя. Факт тот, однако, что прямой
поддержки Лопухина великий князь не получил.

Именно эта беседа, имевшая место один на один, но затем ставшая
достоянием Куракина и остальных, должна была послужить сигналом к
концентрации усилий противников великого князя в Петербурге.

Решающим совещанием в ночь на 26 ноября не исчерпались дискуссии между
Милорадовичем и великим князем - оба остались на самом деле при своих
мнениях! В дневнике Николая за 26 ноября значится: "говорил несколько раз с
Милорадовичем; постоянно приходил и уходил".

Как видим, 25 ноября Милорадович придерживался почти законной позиции.
Разумеется, юридически все обстояло совсем по-другому: Манифест 16 августа
1823 года основывался на собственноручном заявлении Константина Павловича от
14 января 1822 года и отменял первоначальное распоряжение Александра I от 2
февраля 1822 года. Все было формально законно, и царем должен был стать
Николай! Но последний-то никаких подробностей не знал!

Похоже, Милорадович гораздо лучше понимал ситуацию и шаткость своей
юридической позиции, чем демонстрировал в этой беседе.

Насколько жесткой в этом разговоре была угроза гвардией - этого никто
никогда не узнал. Но, так или иначе, великий князь пожинал плоды, посеянные
собственным стилем обращения с непосредственными подчиненными. Своих
гвардейских офицеров великий князь действительно побаивался - и имел
основания для этого; никто, кроме него самого, не был в том повинен. Теперь
ему только и оставалось уговаривать Милорадовича вступиться за себя - можно
представить себе, насколько это было унизительно!

Но мы должны обратить внимание на другой аспект изложенного выяснения
отношений, который неизменно упускался из виду всеми многочисленными
читателями и комментаторами приведенных выше текстов. Увы, люди (даже