"Янка(Иван Антонович) Брыль. Нижние Байдуны" - читать интересную книгу автора

Хлюпичи от нас далеко, у самой пущи, куда наши зимою ездят по дрова.
Костя и тут смеется. У Тимоха прозвища почему-то нет, Осечке только
остается его фамилия:
- Эх ты, Ермолич, Ермолич!..
Брат Арсений (а это давно уже стало прозвищем) возмущенно плюнул, но
сказал опять же цитатой:
- Мерзость запустения, реченная пророком Даниилом.
Тимохова жена Волечка тоже путается с пятидесятниками, которых у нас
называют баптистами, потому Тимох и злой на "святых" и с цитатами немного
знаком.
- Не то, - говорит он, - оскверняет, браток, что идет в человека, а то,
что из человека вылазит.
Цитата извращена и не совсем к месту. "Не то, что входит в уста,
оскверняет, но то, что выходит из уст", - эти слова про пост или не про пост
слышал он, Тимох, от своей домашней проповедницы, однако кто же его все
запомнит.
- Хоть бы уж слова божьего не развращал, - снова возмущается Брат
Арсений.
- Пророки! - звонко хохочет Осечка. - Все пророки разлетелись, как
сороки!
Тоже не совсем кстати это, зато складно, весело.
- Святой уже, браток, праведник, - усмехается Тимох, - почему ж тогда у
тебя колени спереди? Как у Котовой Акулины. Или ты уже, може, совсем
забыл?..
Про колени - поговорка, а с Акулиной - намек на то, что Тимох с Арсеном
знают, видать, только вдвоем. И потому Брат Арсений не по-пророчески, а
по-мужски долго молчит.
Осечка молчать не может. Тему он обновляет так, будто после паузы ведет
ее дальше совершенно логично.
- И правда, - спрашивает он, - почему это у тебя, Арсен, одни девочки?
Пять дочек - пять раз гореть будешь. А сам хоть с сумой потом иди.
Брат Арсений все еще в "мирском", растерянном, настроении, но отвечает
он по привычке, как ему и полагается:
- Без воли господа и волос с моей головы не упадет.
- При чем тут волос? - смеется Осечка. - Ты что, без господа уже и сына
не смастеришь? Вон посмотри у Рафалка - аж три сына. Спросил бы ты у него.
Тут снова вступает Тимох. С предложением Брату Арсению:
- Если хочешь, дак и я тебя научу?
Тот молчит, и советчик продолжает:
- Это, браток, надо подпоясавшись и с топором за поясом. Помогает.
Брат Арсений плюется и молча крутит головой.
Да тут уже хохочет не только Осечка, который всплеснул в ладоши и прямо
залился, не только сам Тимох, Андрей и я, но и молчаливый, солидный дядька
Евхим.
- С тобой, Ермолич, не заморишься, - говорит он, посмеявшись. - Шел бы
ты уже домой, что ли...
Тимох никогда не спешит. Конек у него малый, сивенький, быстрый.
Трепыхается, топает в плугу или в возу, а потом вдруг заноровится и станет.
Гони не гони - ни с места. Тогда хозяин помаленьку слезет с воза или
подойдет от плуга, попросит у Сивого ножку, переднюю левую, постукает по