"Янка(Иван Антонович) Брыль. Смятение" - читать интересную книгу автора

На столике, за которым они сидели с Чесей, стояла початая баночка
вишневого варенья, на ней ложка.
- Может, стрихнин какой насыпали, - говорил Мартын, при свете Лениного
фонарика склонившись над столом. - Нате вам, мол, наш подарочек.
Леня светил и молчал.
"Какой же я дурак! Какой недотепа!" - думал Леня, глотая горькую злобу.
А потом он поставил эту баночку на правую ладонь и, оглядев комнату,
выбрал мишень.
То самое линялое и бездарное полотно - память былого величия, перед
которым сентябрьскими вечерами хохотала над "какими-то голыми бабами"
освобожденная деревня.
Партизан размахнулся и ахнул баночку в одну из этих томно почивающих
красавиц.
Казалось, поставил последнюю точку в летописи панского гнезда.


8

С того утра прошло больше тринадцати лет.
После неожиданной встречи - пять дней.
Сеяли кукурузу на картофельном поле возле Устронья. Как раз подъехал
Буховец. И Леня спросил, что если она на такой площади да уродит не хуже,
чем в прошлом году, - куда им девать силос?..
- Пускай только уродит, - как всегда озабоченно, ответил Адам. - Куда
девать? А яма стоит у тебя да пасть разевает, который год пустая.
- Где?
В ответ Адам ткнул культей, спрятанной в рукаве пальто, в ту сторону,
где виднелось имение. От него остался, правда, только дом, четыре липы,
сирень и целая плантация репейника, зимой - продовольственная база для всех
окрестных щеглов и чечеток. Эх, кабы всё так родила земля!
- А-а, ты про их погреб? Поехали, взглянем.
- Только мне и дела, - ответил Адам. - Сам посмотришь как-нибудь.
Погреба у помещиков были отменные. Ну, бывай!
По расчесанной боронами пашне он заспешил к своей "Победе", оставленной
им на дороге.
А Леня улыбнулся от мысли, которая возникла сразу же и как будто совсем
неожиданно: "Ну и пусть едет!.."
Он перекинул поводья через голову Метелицы, сел в седло и направился по
той же дороге, но в другую сторону, туда, где липы, репейник и... она, что
как с неба свалилась в этот никем не взятый на учет заповедник панской
старины.
И сегодня был самый обыкновенный рабочий день, а ему, бригадиру,
взрослому мужчине, представилось вдруг живо и ясно, что он тот самый конник,
хозяин темных, грозящих опасностью ночей, полный сил и жадного волнения
юноша, каким он был... черт возьми, уже так давно!..
Стыд боролся в нем с чувством острого, много сулящего любопытства.
И боролся... не слишком настойчиво.
"Нужна же мне яма для этой "политической" культуры", - улыбнулся Леня,
словно какой-нибудь юнец, словно был здесь кто-то, перед кем надо было так
улыбаться - для маскировки.