"Фрэнсис Брайан. Джим Хокинс и проклятье острова Сокровищ (продолжение романа Стивенсона) " - читать интересную книгу автора

бросился вслед за ним. Он поднял шпагу, собираясь то ли поразить женщину
насмерть, то ли перерезать подпругу, чтобы ссадить ее с лошади. Несмотря на
то, что я худощав и легок, я бросился наземь позади него, прямо ему в ноги,
намереваясь его свалить, а затем каким-то манером сесть на него и дождаться,
пока удастся позвать на помощь.
Руки мои пришли в соприкосновение с его ногами, и я добился своей цели.
Я как бы сделал ему подножку: он упал. Копыта его коня взметнулись над моей
головой и опустились поодаль. Голова щеголя громко ударилась о камни,
усыпавшие здесь землю. Он издал какой-то хриплый звук и перекатился на
спину, наполовину закрыв меня своим телом; его шпага, звеня, упала, пролетев
мимо моего лица. Затем он снова перекатился на живот, будто плохо
закрепленный люгер*. После этого он больше не двигался. Конь его встал на
дыбы - копыта снова мелькнули у самой моей головы - и ускакал прочь.
______________
* Люгер (мор.) - здесь: небольшое двух- или трехмачтовое парусное судно.

На несколько секунд воцарилась тишина. Я чувствовал, что мои руки
расцарапаны, колени, локти и щека у скулы ободраны. Я к тому же понимал, что
мой противник мертв. Выбираясь из-под него, я увидел, что Грейс Ричардсон
спешивается.
Эта сцена и поныне, словно картина, запечатлена в моем мозгу: солнце
сияет, небо ярко- голубое, на дороге - мертвый человек в сапогах с
блестящими пряжками, в съехавшем набок завитом парике; молчащий избитый
мальчик, его мать, обезумевшая от горя, разносящийся эхом стук копыт
удаляющегося коня без всадника. Я, силящийся подняться - одно колено на
твердой дороге; и ужас, ледяным холодом обдающий мое лицо.
Грейс Ричардсон бегом бросилась туда, где неподвижно лежал ее сын. Я
двинулся следом, дыхание мое прерывалось от ужаса и напряжения. Но вскоре я
почувствовал, что она успокаивается - мальчик оставался неподвижен скорее
инстинктивно, чем из-за боли. Никаких следов побоев на голове у него не
было - ни один из ударов не попал прямо в голову. Юный и гибкий, Луи
пострадал более от страха, чем от побоев. Мать заключила его в объятия,
шепча его имя.
- Ты жив, Луи? Ты жив? - восклицала она. Ее слова, ее голос рвали мне
душу.
- Он жив? - услышал я свой собственный голос.
- Да, он жив, да, да, с ним все в порядке. Да, ты жив, ты жив! Луи, мой
дорогой! Мой милый, милый Луи!
Со страхом в душе я вернулся к распростертому у дороги телу щеголя.
Лицо его было повернуто в профиль. Тонкая струйка ало-черной крови запятнала
кружевной воротник. Я попытался нащупать биение его сердца. Золотое кольцо
на его пальце сильно поцарапалось о камень, который принес щеголю смерть.
Когда происходят ужасные события, мы часто обращаем внимание на мельчайшие
подробности.
Поднимаясь на ноги, я задел рукой синий шелковый камзол и был потрясен
замечательным качеством ткани. Я попытался заставить свои мысли следовать
одной определенной линии. Ум мой твердил: "Что дальше! Решай, что делать
дальше!"
- Мадам! - окликнул я. - Кто он? Как вы думаете, он был один?
Луи уже поднялся на ноги и стоял, растерянный и заплаканный.