"Фрэнсис Брайан. Джим Хокинс и проклятье острова Сокровищ (продолжение романа Стивенсона) " - читать интересную книгу автора

сада, наблюдая, как склоняется седая голова любимого дядюшки над страницей,
и прислушивался к единственному раздававшемуся в доме звуку - скрипу его
пера по бумаге. Он закончил.
- Мой секретарь является очень поздно! Он не просыпается до тех пор,
пока петух не вскочит к нему на кровать и не прокукарекает прямо в ухо.
Ах-х-х-х, - прошипел он, обжегши пальцы о расплавленный воск.
Мне никогда еще не приходилось видеть, чтобы человек так неуклюже
запечатывал пакет, как это делал мой дядюшка Амброуз Хэтт. Он позвонил в
звонок.
- Уилфрид, пожалуйста, доставьте это. А по пути предупредите миссис
Уилфрид, что мы явимся к завтраку через минуту.
Очень скоро дядюшка Амброуз, в развевающемся длинном халате и еще более
длинной ночной рубашке, повел меня по дышащим благожелательностью коридорам
своего прекрасного дома разделить с ним завтрак у пылающего камина, огню в
котором, как он утверждал, не дозволялось угасать ни зимой, ни летом. В то
утро я был рад этому, хотя разгоравшийся за окном день обещал теплую погоду.
Ночной воздух все еще пробирал меня до костей... Но может быть, это был
страх перед тем решением, которое, как я полагал, я только что отважился
принять?
Миссис Уилфрид с кухонной прислугой сервировала завтрак. Я стал
понимать, почему слуги так любят моего дядюшку. Ему нравилось их
выслушивать, он никогда не прерывал их, когда они что-либо говорили.
Вследствие этого они суетились вокруг него, как будто он был то ли грудным
несмышленышем, то ли глубоко почитаемым родителем. Если он пытался кого-то
из них уволить, тот ни за что не соглашался покинуть этот дом.
Прислуга подала дядюшке Амброузу специально приготовленное горячее
молоко в его большой желтой чашке и стакан теплой воды - он всегда пил ее с
утра, для печени. Он повернулся ко мне и стал уговаривать поесть. Слуги
ушли. Я выждал несколько минут и обратился к нему:
- Что вы посоветуете мне, дядя?
- Ах! - Он вздрогнул, словно его ткнули пальцем в бок. - Как нелюбезно
с моей стороны! Мне следовало рассказать тебе о том, что я сделал. Ты
слышал, что я велел Уилфриду доставить два письма. В одном я прошу весьма
почитаемого здесь судью, лорда Гиббона, - я полагаю за честь считать его
своим другом, - так вот, я прошу его о том, чтобы твоих преследователей
перехватили, отыскав, где бы они ни были, и доставили сюда. В качестве моих
гостей. С тем, чтобы мы могли весело обсудить возможности осуществления
права в Англии. Видишь ли, Джим, одно из многочисленных преимуществ права -
то, что при следовании его установлениям определенные, так скажем,
социальные барьеры улетучиваются.
Теперь вздрогнул я. На какой-то миг я испугался, что дядюшкино уважение
к закону пересилило его семейные привязанности.
- Но, дядя! Нам только-только удалось вырваться из львиного логова, а
вы приглашаете львов сюда?!
Он меня успокоил:
- Джим, к тому времени вас здесь уже не будет. В моем письме черным по
белому говорится о том, когда именно я желаю видеть сэра Томаса Молтби.
- Но куда же мы отправимся? - спросил я. - Нам просто некуда идти! -
Волнение мое возрастало вопреки успокаивающему влиянию еды.
- Все это произойдет не раньше завтрашнего дня - в письме я так и