"Дуглас Брайан. Призрак и статуя ("Конан") " - читать интересную книгу автора

конечно, был совершенно прав. Таким образом, старики-аристократы остались
доживать век среди голых камней и воспоминаний, а их блистательная дочь
отправилась на роскошную виллу в окрестностях Шамара - там, где полноводный
Хорот сливается с рекой Тайбор.
Развлечений на вилле было немного - прогулки в живописной местности,
изредка - охота на уток с луком и стрелами, на которую Рутилий всегда брал с
собой жену. Несколько раз в год выезжали в Шамар - навестить
высокопоставленных родственников Юлии-Медеи.
Этих родственников Юлия-Медея терпеть не могла. Как и ее родители, они
были чрезвычайно знатны и невыносимо чванились древностью своей крови. Но
судьба их сложилась более удачно, и они не обнищали так, как это случилось с
предками Юлии-Медеи. Тем не менее, пока Юлия-Медея прозябала в бедности
среди холодных сырых руин родового гнезда, где зачастую не хватало дров,
чтобы протопить разваливающийся камин и согреться посреди суровой
аквилонской зимы, этим родственникам не было до нее никакого дела. Они ни
разу не приехали навестить девочку, все эти высокомерные дядюшки, тетушки и
кузины с голубой кровью в жилах. Ни разу не предложили помощь, никогда не
попытались вывести Юлию-Медею в свет, где она могла бы найти себе мужа,
подходящего по происхождению. А теперь, когда она разбогатела, они охотно
принимали ее у себя в гостях. Естественно, вместе с отвратительно-худородным
супругом. И естественно, сплетничали у нее за спиной.
"...истинная аристократка предпочла бы умереть от голода, чем смешать
спою кровь с кровью, простолюдина..." - слышала иногда Юлия-Медея их
перешептывания.
Однако ради мужа она терпела эти поездки в Шамар. Для Рутилия было
важно появляться в высшем свете - это хорошо сказывалось нa его торговле (а
торговал он кружевом и атласными тканями). Некоторые платья, сшитые из
товара Рутилия специально выписанными портными, но заказу хозяина,
Юлия-Медея демонстрировала на больших празднествах в Шамаре и даже в
Тарантии. Ослепительная красота рыжеволосой аристократки изумительно
оттенялась палевыми и голубыми шелками, переливающимися белоснежными
атласами, меховыми воротниками, струящимися вокруг шеи и ниже, подчеркивая
изящную линию груди. Вскоре Рутилий уже считался своего рода законодателем
мод, и от заказов не было отбоя.
Но большую часть времени они проводили на вилле, в уединении и тишине.
И Юлия-Медея скучала, скучала... Друзей у нее не было. Не считать же
друзьями соседей - таких же неинтересных, немолодых и солидных людей, как
Рутилий: Фуфидия, пятидесятилетнего скотозаводчика, который владел (о ужас,
свинофермой!), Бибулона, сорокалетнего отца множества маленьких черноволосых
бубилончиков и супруга столь же миниатюрной черноголовой, как галка,
Месалы - эти, когда заходили в гости, ни о чем, кроме своих отпрысков, не
разговаривали.
Визиты Бибулона были Юлии-Медее особенно неприятны, потому что своих
детей у нее не было. Может быть, оттого, что она не любила своего мужа, ведь
дети рождаются от любви - так объясняла ей некогда мать. И Рутилий, конечно,
знал об этом. Знал - но терпел холодность своей прекрасной супруги, ибо
слишком хорошо понимал: не в силах столь юная и прекрасная женщина,
рожденная для лучшей участи, полюбить неинтересного торговца шелковыми и
атласными тканями.
Так проходили дни и годы, а затем, когда Юлия-Медея уже начала