"Фредерик Брюс. Документы Нового Завета: достоверны ли они? " - читать интересную книгу автора

отказывались читать в церкви. Мы, однако, знаем по Клименту, Евсебию и
Созомену, что в некоторых церквах его все же читали.] Пастырь Ерма упомянут
как достойный чтения (т.е. церкви), но не подлежащий включению в число
пророческих и апостольских текстов.
Первые шаги к установлению канона авторитетных христианских книг,
достойного встать рядом с каноном Ветхого Завета, который был Библией для
нашего Господа и Его апостолов, были предприняты по-видимому в конце первого
начале второго веков, когда по некоторым свидетельствам, два сборника
христианских текстов находились в обращении в церкви.
Четыре Евангелия были вероятно объединены в одном сборнике уже в самый
ранний период. Это должно было произойти очень скоро после написания
Евангелия от Иоанна. Собрание это было известно как "Евангелие" - в
единственном, а не множеством числе. Существовало лишь одно Евангелие,
изложенное в четырех текстах, различавшихся как "от Матфея", "от Марка" и
т.д. Около 115 г. Игнатий, епископ Антиохии, говорит об "Евангелии" как
авторитетном писании, и поскольку ему известны были более, чем одно, из
четырех Евангелий, достаточно очевидно, что под "Евангелием" он имел ввиду
собрание всех четрырех текстов, существовавшее под этим именем. [Эта
традиция сохранилась в Православной церкви. (Прим, переводчика).]
Около 170 г. ассириец Тациан превращает четырехчастное Евангелие в
цельный рассказ, или "Гармонию Евангелий", которая надолго стала если не
официальной, то излюбленной формой Евангелия в Ассирийской церкви. Последняя
отличалась от четырехчастного Евангелия Старой Сирийской версии. Остается
неопределенным, составил ли Тациан свою "Гармонию", обыкновенно известную
как Диатессарон, первоначально по гречески или по сирийски, но так как эта
работа была сделана им по-видимому в Риме, ее исходный язык был, вероятно,
греческим, тем более что в 1933 г. греческий отрывок из его Диатессарона был
найден в Дура-Европосе на Ефрате. Во всяком случае, ассирийские христиане
получили текст на сирийском языке, когда Тациан возвратился домой из Рима, и
сирийский Диатессарон оставался для них "Авторитетной Версией" Евангелия до
тех пор, пока его не сменила Пешитта, или "простая" редакция пятого века.
Ко времени Иренея, который, хотя и был уроженцем Малой Азии, стал
епископом Лиона в Галлии около 180 г., идея четырехчастного Евангелия стала
настолько само собой разумеющейся для всей христианской церкви, что он мог
упоминать ее как установленный и признанный факт, столь же очевидный, как
четыре стороны света или четверка ветров:
"Ибо, как имеются четыре угла у мира, в коем мы живем, и четыре мировые
ветра, и как Церковь распространена по всему лику земли, и Евангелие есть
столп и основание Церкви и дыхание жизни, столь же естественно, что оно
должно обладать четырьмя столпами, источающими бессмертие из каждого угла и
вновь возжигающими жизнь в человеках. Из чего явствует, что Слово, творец
всех вещей, восседающее на херувиме и скрепляющее все вещи, будучи явлено
человекам, даровало нам Евангелие в четверосложной форме, но скрепляемое
воедино одним Духом". [Adv. Haer. 3:11, 8.]
Когда четыре Евангелия были собраны в одну книгу, это привело к разрыву
двух частей повествования Луки. Разделение Евангелия от Луки и Деяний
по-видимому потребовало одного или двух изменений в тексте окончания
Евангелия и в начале Деяний. Первоначально Лука очевидно отложил всякое
упоминание в вознесении Христа до второй части своего рассказа. Теперь слова
"и возноситься на небо" были прибавлены к 24:51 Луки, чтобы закруглить