"Джон Браннер. Зыбучий песок" - читать интересную книгу автора

полные драматизма, словно спрятанные под красной почвой красные камни
исподволь готовили себя к титаническим усилиям, необходимым, чтобы
подняться горами Уэльса. В ландшафт как нельзя лучше вписывались древние
замки, созданные для героических дел и благородных свершений.
"Или чтобы стать декорацией для краха Пола Фидлера."
Он пытался отогнать от себя эту мысль, но та не отпускала. Вид из окна
этому только способствовал. Парк был когда-то частью великолепной усадьбы,
за ним и теперь иногда ухаживали, преимущественно - пациенты в порядке
трудотерапии. Но сейчас он походил на девственный лес гораздо больше, чем
на роскошный сад, и надежно отгораживал больницу от повседневной жизни
городка и окрестных ферм.
Кто-то другой мог бы, пожалуй, восхититься его дикой красотой, но Полу
он больше напоминал провололочные заграждения и минные поля.
Вокруг долины громоздились холмы: когда-то они казались ему
величественными.
Теперь он видел в них только огромную стену, призванную отгородить его
от внешнего мира. Местами серо-зеленые, местами поросшие деревьями,
сейчас, в феврале, голыми, но кое-где покрытыми густой хвоей, они сжимали
со всех сторон городок, больницу, Пола Фидлера. Через это окно - а в его
кабинете такого не было - он мог видеть точку, где единственная в округе
автотрасса прорывала кольцо, но и там его воображение отказывалось
представить открытое пространство, простор, свободу. В той же стороне
видны были две охладительные башни электростанции, словно часовые
охранявшие выход из долины, форпост той силы, что держит его в тюрьме.
"Нормальный человек не должен радоваться тому, что его жена не вернется
домой в обещанный срок."
Факт. Бесспорно. Целый день он отталкивал от себя эту мысль. Но сейчас
она прорвала остатки обороны. И:
"Проклятье, нельзя же врать самому себе. Я рад."
Он отодвинул в сторону чай, до которого едва дотронулся, и достал из
кармана письмо Айрис. В который уже раз принялся разглядывать торопливые
строчки.
Ни адреса. Ни даты кроме торопливого "Вт."Ни даже обращения. Это как
раз понятно. Едва ли мужа уместно называть "Уважаемый Пол", как в
официальный письмах, и если словечко "милыйf нормально проходило в
разговоре, то равнодушно написанное на бумаге, оно звучало бы настолько
фальшиво, что даже Айрис это почувствовала.
"Боюсь, что задерживаюсь дольше, чем обещала. Берта и Мэг уговаривают
меня остаться еще на несколько дней, и я не могу им отказать. Надеюсь, ты
не будешь слишком скучать:"
Дальше читать было незачем. Он сунул письмо обратно в карман.
"Вот и хорошо. Почему? А какая разница? Я ведь прекрасно знаю причину.
И то, что я придумал, когда она только собиралась уезжать: мол, будет
больше времени для занятий, - не при чем. Причина в том, что жизнь с Айрис
- не прекращающееся ни на минуту напряжение."
Ему стало легче после этого приступа откровенности. Но анализировать
все вытекавшие оттуда последствия уже было выше его сил: как всегда, когда
жизнь подходила к некой критической точке, воображение принималось
перебирать возможные исходы, все множившиеся и множившиеся, пока он не
терял им счет, а некоторые были настолько правдоподобными, что казались