"Ханс Кристиан Браннер. Супружество" - читать интересную книгу автора

- Уж я-то знаю: толкуют, будто я голодом ее морю. Только отвернусь -
люди за моей спиной шепчутся. А стоит войти в учительскую... Вот почему я
ни с кем не разговариваю. И ни с кем не вожу компании. Правда, сейчас ты у
меня сидишь, но ты-то другое дело. Твое здоровье, Йоханнес!
Он наполнил обе рюмки, мы чокнулись и выпили. У портвейна оказался
резкий вкус спирта.
- Так ты, значит, слыхал, будто она умерла? Нет, уж будь спокоен: она
жива. Она вообще никогда не умрет. И уж наверняка надолго переживет меня.
Хоть люди и думают, что я голодом ее морю. А что знают люди? Когда она
носится по городу и мелет языком, по ней ведь не видно, что она... Ладно
уж, не будем об этом говорить.
Он снова наполнил рюмки.
- Твое здоровье, Йоханнес! Что ж ты вино не допил? Давай, мальчик, пей
до дна! Нам с тобой согреться надо.
Брёндум шагнул к печке, подбросил в нее дров. Вернулся к столу и снова
наполнил рюмки.
- Подумать только, как ты вырос, Йоханнес! А в школе ты был маленький,
робкий парнишка. Нелегко давалось тебе ученье, а все же ты был славный
мальчонка. И я всегда тебя защищал. Твое здоровье, Йоханнес! Понимаешь, ты
на сына моего похож, на Якоба моего. Нет, нет, ты не знаешь его, он теперь
в Америке. Но ребенком он был такой же, как ты. И я ребенком был такой же,
как ты. Узнаю себя в тебе. В былое время и меня вроде тебя угораздило бы
бродить по дорогам! В молодости я мечтал о собственной школе для детей,
которым трудно дается ученье. Других учеников я и не стал бы принимать.
Потому что - ты уж поверь мне - я в детях и вправду души не чаял.
Откуда-то из недр дома донесся протяжный вой. Вой нарастал, казалось,
из трубы дымовым столбом рвется отчаяние, но столь же внезапно все стихло.
Брёндум взглянул на часы.
- Это она себе воду вскипятила для чая, - пояснил он. - Раз по десять
на дню кипятит воду. То же и по ночам. Каждую ночь она будит меня этим
воем. А после пьет чай с сухарями. В чай окунает их, чтобы размочить. О
настоящей пище она и думать забыла. Не моя в том вина, я ей столько денег
даю, что на жизнь с лихвой хватит. Но она все на книжку кладет, для сына.
Думает, придет день - и он вернется домой, нищий, голодный, а ведь он там,
в Америке, совсем неплохо устроен. И помощницу по дому себе брать не хочет,
сама со всем управляется. Изо дня в день встает в пять утра и начинает
хлопотать по хозяйству, слышно, как шлепанцами шаркает. Представляешь?
Огромные костлявые ступни в разношенных шлепанцах, шарк-шарк. И шваброй
тычет туда-сюда: бум-бум! А я из-за этого лежу без сна и будто вижу ее -
эти выпученные глаза, эти синие зубы, эти длинные тощие ноги в узелках вен,
брр! А вены у нее такие оттого, что она весь день мечется как угорелая.
Стоит ей присесть хоть на пять минут, как она сразу начинает слезы ронять.
Потому-то она такая тощая. Я-то тут при чем? Вроде бы и работы по дому не
так уж много, но она днями напролет мечется как безумная. В комнатах
прибирает или посуду моет. Даже чистую посуду и то всякий раз заново
перемывает. Я к ней на кухню и зайти не смею. Сам видишь, как мне
устроиться пришлось. А в гостиной даже книги нельзя оставить - еще заладит
каждый день их с полки снимать и выбивать из них пыль, постукивая одной об
другую. И за одеждой моей я тоже сам должен смотреть, не то она и одежду
мою испоганит. К чему бы она ни прикоснулась -больше я этой вещью не