"Ханс Кристиан Браннер. Три мушкетера (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

даже удалось бы, не возись мы так долго. Но как только затрещало стекло
витрины, Портос совсем ошалел от страха: спрятав ломик под курткой, он
бросился в ближайшую подворотню. Минут пять мы все трое стояли там и
тряслись, затем решились вновь попытать счастья. И снова повторилось то же
самое. На третьей попытке из-за угла вдруг вынырнули двое полицейских. Они
были уже в трех шагах от нас, когда мы их заметили. Атос, стоявший на
страже, оцепенел от ужаса и даже не пикнул.
- Вы что тут делаете? - спросил полицейский.
Атос ответил:
- Ничего.
Но Портос посерел лицом, губы у него задрожали, да и ломик в его руках
всем был виден.
- Дай-ка лучше эту штуку сюда, дружок, - сказал один из полицейских и
отобрал у Портоса ломик.
На всем пути к участку полицейские держались с нами весьма приветливо
и миролюбиво. Один из них шагал между Атосом и мной, другой шел впереди,
дружески опираясь на плечо Портоса. Может, они сочли его самым опасным из
всей троицы - в конце концов, он ведь орудовал ломиком, да и выглядел
старше нас обоих в своей щегольской куртке. Всю дорогу ни мы, ни
полицейские не раскрывали рта, но я с ужасом думал о том, что же будет с
нашим обетом молчания.
Ничего хорошего и не было: еще только завидев зеленый фонарь
полицейского участка, Портос разрыдался, а уж сидевший наготове внутри, за
барьером, дежурный сержант - человек с густыми, как барсучья шерсть,
волосами, - взглянув на него сквозь очки в золотой оправе, сразу же понял,
что его надо допросить первым. Нам же с Атосом не позволили при сем
присутствовать, а отвели нас в пустое белое помещение с кожаными нарами у
стены. Мы тотчас прильнули ухом к двери, и нам многое удалось расслышать из
того, что говорилось в соседней комнате. Мы слышали стук пишущей машинки и
рыдания Портоса, которые то стихали, то возобновлялись с новой силой, и
сержант сказал ему: хватит, успокойся. Ничего тебе не будет, только
чистосердечно во всем признайся...
- Да я же не ви-ви-виноват, - прорыдал Портос, - это все Йохан...Йохан
Бертельсен... да-да, тот рыжий... Он сказал, что хочет сжечь портрет...
Да-а-а, потому что он в нее втрескался... Не знаю, зачем сжигать, у него не
все дома. Вообразил, будто он Атос... Да-да, Атос из "Трех мушкетеров"...
Мы с Атосом переглянулись.
- Вот, значит, как обстоит дело! - прошептал он. - Раз так, лучше уж и
нам во всем сознаться. Как ни крути - все пропало.
Но и сознаваться нам почти ни в чем не пришлось: должно быть, сержанта
вполне удовлетворил рассказ Портоса. Он спросил лишь, как нас зовут,
сколько нам лет и кто наши отцы, затем, чуть отодвинув стул, окинул нас
взглядом. Мы обвиняемся во взломе и в попытке совершения кражи, заявил он,
по сути, нам место в исправительном доме. В данный момент, однако, полиция
воздержится от каких-либо мер по отношению к нам, разве что направит письмо
отцу Йохана, коль скоро его сын выступал в нашем деле зачинщиком. Но наши
имена занесены в полицейскую картотеку, и если когда-либо нам случится
вновь преступить закон, дело тотчас извлекут из архива и дадут ему ход. И
уж тогда мы дорого заплатим за свой проступок...
Он говорил все это, грозно сверкая очками в золотой оправе, и в