"Паскаль Брюкнер. Похитители красоты" - читать интересную книгу автора

разработал метод, которым так успешно воспользовался потом. Ко мне
приходили любовники в ссоре, супруги в разлуке, незадачливые воздыхатели,
я вынужден был писать всегда об одном И том же; но всякий раз измышлять
что-то оригинальное. И я стал обращаться к великим писателям, которых в
свое время изучал: у одного заимствовал комплимент, у другого мадригал, у
третьего удачную остроту. Я просеивая тексты, извлекая разменную монету
чувств, общепринятые враки, милые всем влюбленным красивости. Для каждого
случая, будь то встреча, предложение руки и сердца или разрыв, у меня
имелось типовое письмо, в котором непременно должна была засверкать
подобно бриллианту среди стекляшек то строка из Бодлера, то фраза из
Пруста; разумеется, я их слегка подправлял и подгонял под ситуацию.
Клиентам же моим было невдомек. Иной раз ко мне обращались обе
заинтересованные стороны, и следовало быть очень внимательным, чтобы не
написать для них одно и то же. Мужчины и женщины приходили ко мне за
советом, делились самым сокровенным. Я, не имевший никакой личной жизни,
стал добрым гением всех рогоносцев и брошенных жен. Моя любовь к животным
внушала людям доверие. Меня ценили за то, что я в совершенстве владел
языком нежных чувств, умел убедить нерешительную девушку, тронуть сердце
разгневанного мужа или обманутого жениха. Имитируя страсть, любовный пыл
или раскаяние, я не скупился на штампы и банальности - старые как мир, они
казались чем-то новым тем, кто не был с ними знаком.
Известность моя скоро вышла за пределы узкого круга заказчиков. Ко мне
обратился некий издатель и строго конфиденциально предложил следующее:
состряпать фальшивку, которую он намеревался выпустить под именем Виктора
Гюго - как выпустили и раскрутили неизданный роман Жюля Верна несколько
лет тому назад. Он дал мне сюжетную канву: солдат наполеоновской гвардии
возвращается из России, скитается по Европе, сидит в тюрьме во Франции при
Реставрации, участвует в событиях 1830 и 1848 годов и, наконец, умирает в
день прихода к власти Луи-Наполеона Бонапарта, - по которой я должен был
вышить узоры "в духе первоисточника" достаточно искусно, чтобы ввести в
заблуждение даже самых авторитетных специалистов. Он, со своей стороны,
брал на себя всю юридическую сторону дела, в том числе возможные проблемы
с наследниками. Подобно тем художникам, что поточным методом пишут полотна
Сезанна или Матисса, я должен был с головой окунуться в мир прозы Гюго и
так пропитаться ее сентиментальным духом, чтобы все написанное мною
казалось вышедшим из-под его пера. Затем еще один мошенник, большой
специалист по подделкам документов, брался сфабриковать рукопись, якобы
переписанную современником с утраченного оригинала и найденную в подвале
дома на острове Гернси, где Гюго жил в изгнании.
Издатель не подписывал со мной никаких контрактов; связь мы условились
держать через абонентский ящик. Половина гонорара мне выплачивалась
авансом, половина - по исполнении заказа. Было также оговорено, что
окончательная редакция будет тщательно выверена знатоком творчества Гюго,
неким преподавателем лицея, тоже желавшим округлить свои доходы; вдобавок
он, по счастливому совпадению, входил в коллегию экспертов, которой
предстояло удостоверить подлинность рукописи. Вся работа должна быть
представлена по возможности не позднее чем через полгода. Если возникнут
неприятности - мы никогда не встречались.
Раз в месяц вся команда собиралась в задней комнате одной кафешки на
площади Клиши. Издатель нанял еще одного парня, долговязого пижона, моего