"Сандра Браун. День греха [love]" - читать интересную книгу автора

теперь таил в себе ужасающую конкретность: то выброс ядовитого газа, то
злобного крокодила, проплывавшего едва ли не рядом с лодкой. Со свирепым
клекотом, почти касаясь поверхности воды, летали громадные птицы.
А еще сводила с ума монотонность окружающего пейзажа. Каждый раз Грегори
надеялся, что вот за тем поворотом он наконец увидит перемены в этом адском
единообразии. Но он плыл, плыл уже, кажется, много миль и видел только одно:
тусклый свет и скользящие тени.
К полудню первого дня он понял, что безнадежно заблудился. Накатила
невероятная усталость: ведь он не спал всю прошлую ночь. Избитое тело болело
сильнее, чем накануне. Один глаз совершенно заплыл. Распухшие ноздри мешали
дышать, и из носа то и дело текла кровь. Грегори осторожно ощупал кончиками
пальцев губы - они вздулись и болели.
Болело, впрочем, все: и внутри, и снаружи. Он отдал бы сейчас миллион
долларов за таблетку аспирина; но, даже если бы она у него вдруг оказалась - он
не смог бы выпить ее без воды. Убегая, он был уверен, что скоро - ну, часа
через два-три - выберется из болота, поест и уедет в Нью-Орлеан; поэтому не
захватил с собой ничего из провизии, а главное - не взял воды.
Но отсутствие еды представлялось не таким страшным делом по сравнению с
вероятностью за- гнуться здесь одному, среди дикой, отторгающей его природы.
Какой бесславный конец для мальчика, выросшего в довольстве и благополучии,
отпрыска богатого американского семейства!
Но, когда Грегори оказывался у берега твердой земли, он не пытался
выбраться на сушу. Самым ужасным периодом его жизни - не считая последней
недели - было пребывание в летнем лагере, куда его отправили однажды, чтобы
"закалить душу и тело". Бойскаута из Грегори не вышло. Через две недели
отчаявшееся начальство позвонило родителям мальчика и пообещало вернуть деньги,
уплаченные за путевку, если его отсюда заберут.
Даже опытные охотники и рыболовы часто становились жертвами болота и
живущих на нем тварей. Грегори читал в газетах о подобных жутких случаях. Люди
исчезали, и родные даже не ведали, какая горькая участь постигла их несчастные
души. Если Грегори Джеймс не смог продержаться в летнем лагере, то уж где ему
выжить на болоте: он не обладал для этого ни физическими, ни моральными, ни
эмоциональными качествами. Поэтому для него брести через трясину пешком было
равносильно самоубийству.
Пока он в лодке, у него остается хоть какой-то шанс. Это, конечно, не
катер с мотором, но по крайней мере своего рода плавучий остров, относительная
гарантия безопасности. Лодка защищает его от прямых контактов с крокодилами и
ядовитыми змеями.
Но тянулись часы, и его надежды на спасение угасали. Грегори не помнил
уже, в какой момент он сдался, сложил весла, лег на дно зловонной лодки и стал
ждать смерти. Может быть, это было вчера, но он очень смутно помнил прошедшую
ночь. И когда хмурые облака разразились дождем, вчера или сегодня?
Сейчас снова наступила ночь. Из-за облаков изредка выплывала луна. Это
было красиво. Мерцающий лунный свет придавал пейзажу некое подобие романтики.
Если удастся заснуть, может, он снова увидит себя на бродвейской сцене в
главной роли. Зрители будут восторженно хлопать и восхищаться его игрой.
Внезапно дремоту рассеял яркий свет, слепящий даже через закрытые веки.
Грегори инстинктивно прикрыл глаза ладонью. Он услышал обращенные к нему слова,
но не понял их смысла. Попытался что-то сказать сам, но не смог произнести ни
звука.