"Лилиан Браун. Кот, который играл в слова ("Кот, который..." #2) " - читать интересную книгу автора

поставил меня в тупик!
______________
* стиль европейского искусства второй половины XIX века. Произведения
прикладного искусства этого стиля отличались пышностью и претенциозностью
** предполагаемый автор древнеиндийских басен (около XII века)

Квиллеру пришлось проглядеть оба определения, и это принесло два очка
коту.
В финале счёт был 7:5 в пользу Квиллера. Потом он принял душ и
приступил к одеванию, приготовив сперва завтрак для Коко - парная говядина,
разогретая с капелькой консервированной грибной подливки. Кот, однако, не
проявил интереса к еде. Он ходил кругами вокруг хозяина, выражая внимание
призывным сиамским вытьем, цепляясь за купальное полотенце, запрыгивая в
выдвижные ящики туалетного столика, как только они открывались.
- Какой же галстук мне надеть? - спросил у него Квиллер. В его
гардеробе их было довольно мало - большей частью в шотландскую клетку с
преобладанием красного. Они висели по всей комнате на дверных ручках и
спинках стульев. - Может, мне надеть что-нибудь помрачнее, чтобы вызвать
благоволение Перси? В такие дни мы все приспособленцы. Только вы, коты, и
независимы по-настоящему.
Коко сощурился в знак согласия.
Квиллер дотянулся до узенькой полоски океанически-голубой шерстяной
ткани, перекинутой через гнущийся ствол торшера.
Чёрт подери эту моль! - вскрикнул он. - Ещё один галстук объела!
Коко издал слабый писк, в котором прозвучало что-то вроде сочувствия, и
Квиллер, ощупав обгрызенный край галстука, тем не менее решил его надеть.
- Если хочешь быть полезным, - укорил он кота, - почему не занимаешься
молью и попусту тратишь время на паутину?
У Коко с самого его вселения к Квиллеру развилось любопытное отклонение
от нормы. В этом старом сыром здании кишмя кишели пауки, и, как только они
сплетали сети, Коко пожирал их искусную пряжу.
Квиллер упрятал обглоданный конец галстука под рубашку и сунул в карман
трубку - затейливо изогнутую носогрейку. Потом, грубовато прощаясь, он
взлохматил Коко голову и покинул свое жилище на Бленхейм-плейс.
Когда он наконец вошел в вестибюль "Дневного прибоя", волосы у него
были подстрижены, усы слегка подровнены, а ботинки соперничали блеском со
стенами черного мрамора. Он уловил в мраморе своё отражение в профиль и
втянул живот: тот начинал казаться чуточку выпуклым.
По пути его обозревало немало глаз. С самого поступления в "Прибой",
семь месяцев назад, Квиллер, с его густыми усами, колоритной трубкой и
туманным прошлым, был предметом пересудов и догадок. Всякий знал, что он
сделал в Нью-Йорке и Чикаго недурную карьеру как репортёр-криминалист. После
этого он на несколько лет пропал и сейчас занимал скромный стол в газете
Среднего Запада и писал всего-навсего статейки об искусстве!
Открылась дверь лифта, и Квиллер отступил, давая дорогу шеренге
сотрудниц женского отдела, которые направлялись на утренние задания или на
чашечку кофе. Пока они проходили, он обвёл их оценивающим взглядом. Одна
была слишком стара. Другая слишком невзрачна. Репортёрша моды - слишком
внушительна. Светская репортёрша - замужем.
Замужняя взглянула на него с насмешливым укором.