"Герман Брох. Лунатики II 1903 - Эш, или Анархия ("Лунатики", #2) " - читать интересную книгу автора

решался на попытку сойтись с ней поближе с соблюдением всех
благопристойностей, то она с пренебрежением думала: "Да, хозяйство мое было
бы ему как нельзя более кстати. Ну нет, уж лучше я" сама буду здесь
хозяйкой".
"Доброе утро, господин Гейринг, доброе утро, господин Эш,-- обратилась
она к вновь пришедшим,-- сегодня вы что-то раненько". "Ну, так ведь не пять
минут, как из кроватки, матушка Хентьен,-- ответил Мартин,-- а кто трудится,
тому и поесть охота", и он заказал сыр и вино; Эш, у которого при одном
воспоминании о вчерашнем вине сводило судорогой рот и желудок, получил
рюмочку шнапса. Госпожа Хентьен подсела к мужчинам, дабы дать им возможность
поделиться новостями; Эш был немногословен, и хотя он ничуть не стыдился
своего увольнения, его все-таки злило, что Гейринг так много болтает по
этому поводу. "Итак, еще одна жертва капитализма,-- завершил свой рассказ
профсоюзный деятель,-- ну а теперь в самый раз опять за работу; какой-то там
барон мог бы себе позволить побездельничать". Он заплатил за двоих, подавив
на корню протест Эша, глубокомысленно сказав: "Безработным следует оказывать
поддержку..." Взял костыли, которые покоились рядом с ним, прижал носок
левой ноги к деревяшке и, громыхая между двумя палками, молча удалился.
Какое-то время после его ухода сидели молча; затем Эш кивнул в сторону
двери, "Анархист",-- выдал он, Госпожа Хентьен пожала мясистыми плечами: "А
если и так, то он все равно порядочный человек..." "Порядочный",--
согласился Эш, а госпожа Хентьен продолжила: "...но скоро, наверное, его
опять загребут; на шесть месяцев его уже как-то сажали...", а затем: "но
ведь такая у него работа". Снова повисло молчание, Эш задумался над тем, с
детства ли страдает Мартин своей хромотой. "Врожденное уродство",-- сказал
он про себя, а вслух: "Он и меня хотел бы втянуть в свое социалистическое
товарищество. Но я не пойду на это". "А что так?"-- без интереса спросила
госпожа Хентьен. "Не для меня, Я хочу жить по-своему; должен быть порядок,
если хочешь жить по-своему". Госпожа Хентьен не могла не согласиться: "Да,
это правильно, должен быть порядок. Но мне уже пора на кухню. Будете у нас
сегодня ужинать, господин Эш?" Эш с одинаковым успехом мог бы ужинать как
здесь, так и где-нибудь еще, но зачем ему слоняться на леденящем ветру.
"Что-то сегодня ни снежинки,-- удивленным голосом начал он,-- а от пыли
слезятся глаза". "Да, на улице отвратительно,-- с пониманием отреагировала
госпожа Хентьен - Вы, значит, проведете весь день здесь", Она исчезла на
кухне; створки двери еще какое-то время продолжали раскачиваться ей вслед;
Эш тупо наблюдал за ними, пока они не застыли в своей неподвижности, Затем
он попытался уснуть. Но вскоре его начало трясти от холода; он походил вдоль
стойки - походка его была тяжелой и слегка нетвердой,-- взял газету,
которая лежала на стойке, но закоченевшие пальцы не могли даже листать
страницы; в глазах появились режущие боли. Собравшись с духом, он решил
отправиться на кухню и, держа в руке газету, проскользнул сквозь дверь.
"Вас, наверное, потянуло на аромат моих кастрюлек",-- заметила госпожа
Хентьен, лишь потом сообразив, что в забегаловке было слишком холодно, а
поскольку обычно она протапливала там лишь во второй половине дня и твердо
придерживалась этого правила, то не возражала, чтобы он составил ей
компанию, Эш наблюдал за тем, как она возится возле плиты, он охотно
забрался бы к ней под кофточку, но это желание было подавлено в зародыше ее
репутацией недотроги. Когда девочка-служанка, помогавшая ей по хозяйству,
вышла из кухни, он задумчиво сказал: "И вам нравится жить в таком