"Поппи З.Брайт. Вкус полыни" - читать интересную книгу автора

и позволял владельцу немедленно заполучить любого в свою постель, а также
навести порчу на врага, который затем умирал медленной и болезненной
смертью. Однако главным, что заинтересовало Луиса, было то, что амулет с
лёгкостью оборачивался против своего владельца, если тот обращался с ним не
слишком искусно.
Когда мы прибыли на место, плотный туман висел над кладбищем, вихрясь у
наших лодыжек, собираясь белёсыми лужицами вокруг крестов и могильных
камней, то растворяясь, обнажив узловатый корень или участок почернелой
травы, то сгущаясь вновь. При свете ущербной луны мы прошли по заросшей
тропинке; могилы по обеим сторонам её были украшены искусной мозаикой из
осколков стекла, монет, бутылочных крышек и устричных раковин, покрытых
серебряным и золотым лаком. Вокруг некоторых могил были устроены небольшие
оградки из бутылок, воткнутых горлышками в землю. Одинокая гипсовая статуя
святого смотрела на нас пустыми глазами, черты её лица давно смыты дождём.
Полузарытые в землю ржавые жестянки, в которых когда-то стояли цветы,
разлетались под ударами моих ботинок; теперь в них оставались лишь хрупкие
засохшие стебли и гниющая дождевая вода, а то и вовсе ничего не было. Запах
диких лилий стоял в ночи.
В одном углу кладбища земля казалась темнее; могила, которую мы искали,
была отмечена грубо сколоченным крестом, перекошенным и обугленным. Мы
взялись за дело, и вскоре крышка гроба обнажилась из-под наваленной земли,
покоробленная годами сырости и гниения. Луис вскрыл её остриём лопаты, и мы
уставились на содержимое гроба, едва освещённое водянистым светом луны.
Мы почти ничего не знали о том, кто здесь похоронен. Одни говорили, что
здесь лежит ужасно обезображенная старая знахарка, другие - что это юная
девушка с лицом прекрасным и холодным, словно лунный свет на воде, и душой,
более жестокой, чем сама Судьба. Некоторые считали, что тело принадлежит
мужчине, белому жрецу вуду, правившему в этих местах; он обладал холодной,
неземной красотой и большим запасов фетишей, амулетов и зелий, которыми
пользовал приходивших к нему людей, присовокупив от себя благословение...
или ужасное проклятие. Нам с Луисом нравилась именно эта теория; не знаю,
что нас больше привлекало в ней - непостоянство жреца или его красота.
То, что теперь лежало в гробу, не обладало красотой; по крайней мере,
той красотой, которой способен восхищаться обычный человек. Мы любовались
длинными костями, туго обтянутыми прозрачным пергаментом кожи;
просвечивающий сквозь неё скелет, казалось, был выточен из слоновой кости.
Хрупкие нежные руки, сложенные на впалой груди, мягкие чёрные пещеры
глазниц, бесцветные пряди волос, то там, то тут прилипшие к белому куполу
черепа - для нас всё это дышало поэзией смерти.
Луис направил луч фонаря на сморщенные останки шеи; там, на почерневшей
от времени серебряной цепочке, находился предмет наших поисков. Мы с Луисом
взглянули друг на друга, зачарованные его красотой, потом он, словно во сне,
нагнулся и протянул за ним руку. То был заслуженный трофей этой ночи, наше
сокровище из могилы колдуна.


- Ну, как он? - спросил Луис, одеваясь.
Я никогда не задумываюсь, что мне надеть. Сегодня вечером, когда мы
собрались отпраздновать нашу удачу, я выбрал костюм, в котором мог бы
отправиться на раскопки могил - чёрный, без украшений, лишь моё лицо и руки