"Поппи З.Брайт. Вкус полыни" - читать интересную книгу автора

остатками абсентового опьянения. Музыка забивала все попытки поговорить, и я
принялся изучать окружающую публику. По большей части они тихо, не
отрываясь, глазели на сцену, словно были под наркотой; несомненно, многие из
них ловили сейчас свой приход (я вспомнил, как однажды завалился в клуб,
предварительно поев галлюциногенных грибов, и весь вечер созерцал движения
гитарных струн, с которых, казалось, капали на сцену размягчённые
внутренности). В основном - мальчики, моложе нас с Луисом, чудные и
прекрасные в своей грубой одежде из дешёвых магазинов, в коже и в сетчатых
маечках и в дешёвых украшениях, с бледными лицами и волосами всех цветов
радуги. Возможно, мы приведём одного из них сегодня к себе домой, как делали
уже не раз; Луис называл эту породу "восхитительными беспризорниками". В
толпе промелькнуло особенно симпатичное лицо - резкие, чуть андрогинные
черты - но когда я повернул голову присмотреться, уже исчезло.
Я вышел в туалет. Двое парней стояли у писсуара, что-то оживлённо
обсуждая; я мыл руки, смотрел на них в зеркало, и пытался услышать, о чём
они говорят. Трещинка в стекле придавала одному из парней - тому, что
повыше - лёгкое косоглазие.
- Каспар и Алиса нашли её сегодня вечером, - сказал он. - На каком-то
заброшенном складе у реки. Говорят, кожа у неё была серой, и типа
сморщенной, как будто кто-то её высосал.
- Вот херня, - сказал второй. Его подведённые чёрным губы еле
двигались.
- Ей было-то всего пятнадцать, - сказал первый, застёгивая штаны.
- Да пизда она была, вот и всё.
Они отошли от писсуара и перевели разговор на группу, выступавшую в
клубе, "Ритуальное жертвоприношение" или что-то вроде того. На выходе из
туалета они глянули в зеркало, и высокий на секунду поймал мой взгляд. Нос,
как у надменного индейского вождя, глаза обведены чёрным и серебристым;
Луису он бы понравился, но вечер только начинался, и мне пока что хотелось
выпить ещё.
В перерыве между песнями мы опять направились к бару. Луис втиснулся в
толпу рядом с худощавым темноволосым пареньком, единственную одежду которого
выше пояса составлял завязанный вокруг шеи кусок рваной верёвки. Он
обернулся, и я узнал его - это был тот самый симпатяга, которого я бегло
видел раньше. Красота его была дикой, и даже немного пугающей, но её
оттеняло холодное изящество, словно тонкий слой здравомыслия, скрывающего
внутреннее безумие; белоснежная кожа туго обтягивала острые скулы, глаза -
словно пылающие озёра тьмы.
- Мне нравится твой амулет, - сказал он Луису. - Необычный.
- У меня есть ещё один такой же, только дома.
- Правда? Я бы хотел увидеть их вместе. - Парень помолчал, пока Луис
заказывал наши коктейли. - Я думал, что такой - только один.
Луис резко выпрямился, словно его позвоночник натянули, как струну. Я
знал, что за стёклами очков его зрачки сузились до предела: свет причинял
ему больше боли, когда он нервничал. Но в его голосе не было дрожи, когда он
спросил:
- И что ты о нём знаешь?
Парень беззаботно и грациозно пожал худыми плечами:
- Это вуду. Я знаю, что такое вуду. А ты?
Луис с трудом сдержался; его лёгкий оскал можно было принять за улыбку: