"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

Сквозь веки проник резкий белый свет и понесся по паутинам вен
электро-красным. Затем исчез и он. Я перестал ощущать течение времени. В
голове отдавалось эхо слов, ничего не значащих; скоро и их не стало. Я не
помнил ни своего имени, ни что со мной происходит. Я мог бы вращаться в
пустоте без параметров и измерений, в безликой вселенной, созданной мной
самим.
Именно в ней прородилось семя сознания, брошенное на плодородную почву
бытия. И тут я почувствовал, что могу вырваться, а могу и продолжать тонуть.
Но возвращаться не было нужды. Я едва помнил, зачем мне обратно.
Полагаю, тогда я мог умереть. Юридически, для врачей, я уже умер. Мое
сердце слушали и не услышали, мой пульс щупали и не нашли. Так просто было
бы перестать держаться.
Но внутри семени сознания сидит зародыш эго. Я никогда не сомневался,
что в организме последним умирает эго. Я видел последнюю искру беспомощности
в глазах моих мальчиков, когда они осознавали, что уходят в мир иной: как
такое могло случиться с ними? А что же такое душа, если не та частица эго,
которая не способна поверить, что ее вытолкнуло собственное предательское
тело?
Так и моя душа, которая никогда не говорила мне, где предпочитает жить,
не хотела покидать густой серый узел нервов, где обитала тридцать три года.
Точно дикий зверь, которого слишком долго держали в клетке, боялась она
ступить наружу, хоть двери распахнулись настежь.
Вот я и висел между жизнью и смертью, не в силах никуда примкнуть,
крутясь, словно паук на конце туго натянутой паутины. Навсегда ли я застрял
здесь, в пустоте близ сознания? Сам ли выбрал для себя такую судьбу:
некрофил, пойманный в собственной разлагающейся плоти?
Не самая ужасная участь. Но нет, ведь я решил жить в мире и
наслаждаться своей судьбой, испытав ее до конца. Я знал, что у меня
колоссальная сила воли. Я использовал ее, чтобы изображать очарование, когда
им и не пахло, чтобы отделываться от соседей, которые жаловались на запах из
моей квартиры, чтобы остановить вырвавшегося из рук юношу, произнеся его
имя. Это воспоминание я особо лелеял. "Бенджамин", - тихо сказал я, но
тверже, чем кто-либо обращался к нему за всю жизнь, и он обернулся, на лице
отражалась борьба эмоций, страсти, страха и мольбы, чтобы все скорей
закончилось, на которую я не мог не откликнуться.
Задействовав всю свою силу воли, я попытался проснуться, подняться.
Сначала я не чувствовал даже тела, его границ и пространства, им
занимаемого, не обладал властью над этими вещами. Затем екнуло сердце, мозг
дернуло в конвульсии, и плоть выросла вокруг меня подобно стенкам гроба. На
самом деле в гробу не ощутишь такой клаустрофобии.
Я был снова внутри, если, правда, когда-либо был снаружи. Но все же не
мог пошевелиться.
Вдруг мешок расстегнули и стащили. Я вновь почувствовал под собой
металлический стол; мы с ним уже старые приятели, хотя он по-прежнему
холоден. В воздухе пронесся запах формальдегида, хлорки и лука из чьего-то
рта. Ладони в перчатках липли к моей груди словно вареное мясо, пальцы
накрыли бицепсы подобно жирным сосискам.
- Запри дверь, - раздался незнакомый голос. - Люди захотят взглянуть на
него, а я не хочу, чтобы меня отвлекали.
Значит, не доктор Мастере. Я рад. Он мне нравился.