"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

безумнее. Тран пришел на рейв-вечеринку один и чудесно проводил время. Этим
можно было гордиться. Уже несколько месяцев он редко выбирался из дома.
Когда знаешь, что можешь натолкнуться на того, кого не хочешь видеть, легче
сидеть в своей комнате, читать, писать дневник, слушать музыку, размышлять
над старыми любовными письмами.
Он вспомнил одну интересную историю, которую где-то слышал: старая
кинозвезда по имени Джейн Мэнсфилд умерла прямо на Шеф-Ментер. Ее машина
врезалась в зад москитного грузовика, который ездил по улочкам города,
распыляя яд, способный убить десятки тысяч насекомых. Тран представил, как
голова знаменитости оторвалась и летит через облако инсектицидов и выхлопных
газов, а кровь подобно хвосту кометы выписывает изящную дугу.
Образ ее смерти преследовал Трана уже давно. Он занес его в тетрадь
самым пышным и ликующим языком, на какой только был способен. Однако не мог
поделиться этим с друзьями - вьетнамцами или американцами, - потому что
знал, что они ответят. Ты ненормальный, Тран. У тебя мозги затраханы.
Вот он почти пришел домой. По одну сторону шоссе вырисовывались столбы
дыма фабрики вперемежку с вышками. Тускло освещенные, кучно построенные
здания по другую сторону были сердцевиной общины, в которой Тран жил почти
всю жизнь. Болотистая зеленая земля под ногами, рваная пелена серо-голубой
дымки, следы упадка, таблички с вьетнамскими иероглифами - крошечная
деревушка пришельцев, расположенная всего в двадцати минутах ходьбы от
центра Нового Орлеана. Известное в округе как Версаль или Маленький Вьетнам,
поселение было основано беженцами из северного Вьетнама, увековечено
семьями, которые они сюда перевезли, и детьми, которых взрастили.
Тран свернул с Шеф-Ментер, проехал по улицам с маленькими кирпичными
домами с курятниками, рыболовными доками, огородами и рисовыми полями
позади. Наконец он остановил машину перед домом, лишенным всех этих
достоинств. Ребенком Тран завидовал друзьям из семей, которые занимались
рыбной ловлей и фермерством. Он умолял, чтобы ему позволили помочь кормить
уток или расставлять сети для креветок. Повзрослев, Тран понял, что его
ухоженный двор так скучен только потому, что их семья богаче, чем остальные
в общине. Не зажиточная, конечно, но им не было необходимости выращивать
себе еду. А многие этим кормились.
Интересно, как бы это восприняли бездельники, технократы и юные
пацифисты с сегодняшней рейв-вечеринки. Наверное, сказали бы, как круто, что
люди сохраняют связь с землей, которую они сами держали бы с удовольствием,
если б это не отвлекало их от танцев. Однако Тран мог поспорить, что ни один
из рейверов в жизни не способен свернуть утке шею, а потом засунуть ее в
кипящую воду, чтобы было легче ощипывать. И наверняка никто из них ни разу
не отдирал с лодыжки пиявок после ловли лангустов в стоячей воде канала.
Как большинство азиато-американских подростков, Тран жил в двух мирах.
Поскольку его братья-близнецы были еще слишком маленькими, он часто помогал
родителям в кафе, принадлежавшем их семье. Тран неважно накрывал на стол,
зато хорошо справлялся с кассой и умел готовить треть национальных блюд в
меню из восьмидесяти семи пунктов.
Это был один мир, состоящий из ресторана, дома, семьи. В другой мир
Тран погружался во Французском квартале: его доходная торговля кислотой,
клубы, вечеринки, люди вроде Джея Бирна. Яркие, но опасные личности... как
тот, который привел его в это общество. Впрочем, с ним покончено, и не стоит
вспоминать об этом человеке после такого шикарного вечера.