"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

Каждого из них кто-то любил, и этот кто-то не требовал за свою любовь
отдать жизнь. У них были матери. И у меня тоже. И что с того? Судя по
рассказам, я вылез из чрева весь синий, с пуповиной, обмотанной вокруг шеи,
и врачи несколько минут ломали голову, выживу ли я, пока я не вдохнул
легкими воздух и не начал дышать самостоятельно. Может, парни, которых я
убил, и родились пухленькими младенцами, но к моменту смерти они плотно
сидели на игле, которую делили между собой словно носовой платок, они делали
минет за деньги или за дозу. Те живые, кого я вел в постель, ни разу не
попросили меня надеть презерватив, никого не заботило, что я глотаю их
сперму. Позже мне казалось, что я спасал жизни, убивая некоторых из них.
Я никогда не задумывался над вопросами морали, и как я теперь могу
говорить об этике? Нет оправдания бессмысленному случайному убийству. Однако
я понял, что мне не нужно оправдания. Необходима лишь причина. Неистовая
радость, извлекаемая из акта убиения, это даже больше чем причина. Я захотел
вернуться к моему искусству, выполнить мое очевидное предназначение. До
конца отведенных мне дней я желал жить так, как мне угодно, и не сомневался,
что тому не миновать. Руки чесались, так хотелось коснуться лезвия, теплой
свежей крови, гладкого мрамора бездыханной плоти.
Я решил задействовать свою свободу выбора.
До того как я стал убивать, да и позже, когда не мог найти юношу или не
хватало сил пойти за ним, я прибегал к иной вещи. Я занимался грубой
мастурбацией и доходил в ней до мистицизма. На суде меня назвали некрофилом,
не подумав о древних корнях этого слова, о его глубинном значении. Я был
другом мертвых, возлюбленным мертвых. И прежде всего я был другом самому
себе и любил самого себя.
Впервые я занялся этим в тринадцать. Ложился на спину, расслаблял
мышцы, одну за другой, волокно за волокном. Я представлял, как внутренние
органы превращаются в горький суп, как в черепе плавится мозг. Иногда я
проводил лезвием по груди и смотрел, как кровь стекает по ребрам и
скапливается на животе. Иногда я подчеркивал свою природную бледность
бело-синим гримом, багровым мазком то здесь, то там, следуя своему
художественному пониманию мертвенности и цветной палитры. Я пытался выйти за
пределы ненавистной плоти, служившей мне тюрьмой. Представить себя отдельно
от тела - единственный путь полюбить его.
Через некоторое время я почувствовал в организме изменения. Мне так и
не удалось полностью отделить дух от физической оболочки. Однако я достиг
парящего состояния между сознанием и пустотой, состояния, когда легкие,
казалось, переставали втягивать воздух, а сердце - биться. Я все еще
чувствовал подсознательное журчание процессов в организме, но без пульса,
без дыхания. Соединительные ткани кожи расползались, глаза высыхали за
подкрашенными веками, расплавленная плоть начинала остывать.
Время от времени я занимался этим в тюрьме, конечно, без грима и
лезвий. Я вспоминал кого-нибудь из моих мальчиков и представлял, что мое
протухшее живое тело - это его драгоценная мертвая плоть. Потребовалось пять
лет, чтобы понять, как можно использовать свой талант, применить его ради
наступления дня, когда я снова буду держать в руках настоящий труп.
Большую часть времени я лежал на койке. Вдыхал пьянящий плотский запах
сотни людей, которые жрали, потели, ссали, срали, драли друг друга и жили
вместе в набитых грязных камерах, имея возможность принять душ только раз в
неделю. Я закрыл глаза и прислушался к ритму собственного тела, к мириадам