"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

мне брошюру, которую сжимал кончиками указательного и большого пальца. Я
заметил, что на нем резиновые перчатки. - Но не исключено, что у вас
разовьется СПИД.
Я с интересом изучил брошюру, затем взглянул на огорченное лицо
медбрата. На белках глаз проступила красная паутина капилляров, он выглядел
так, будто уже несколько дней забывал бриться.
- Здесь говорится, что вирус передается через половой контакт или через
кровь, - отметил я. - На прошлой неделе вы обрабатывали мою рану. Это не
опасно для вас?
- Мы... я не... - Он уставился на свои перчатки и покачал головой, чуть
ли не всхлипывая. - Никому не известно.
Я поднял руки в оковах и кашлянул в них, чтобы скрыть злорадную улыбку.
Вернувшись в камеру, я дважды перечитал брошюру и попытался вспомнить,
что раньше слышал о болезни, рождаемой в объятиях любви. До ареста мне
попадались разные статейки, но я никогда не следил за актуальными событиями
и не держал в руках газет с самого суда. Они поступали в тюремную
библиотеку, однако я проводил драгоценные часы за чтением книг. Я не
понимал, какой мне может быть прок от того, что происходит в мире.
Несмотря на это, в памяти осталась перепутанная горстка сообщений:
кричащие заголовки "ГОМОЧУМА", спокойные заявления, что все это заговор
лейбористской партии, истерические доводы, что заразиться может каждый и
любым путем. Я уловил, что гомосексуалисты и наркоманы на игле составляют
группу риска. Я иной раз задумывался над чистотой крови моих мальчиков, но
не подозревал, что сам могу стать жертвой. Большинство контактов происходило
после их смерти, и я полагал, что вирус умирает вместе с ними. Теперь
выяснилось, что он крепче моих ребят.
Что ж, Эндрю, сказал я себе, тот, кто нарушает сладостную святыню
задницы бездыханного юноши, не может надеяться уйти безнаказанным. Забудь о
том, что можешь заболеть, ведь пока ты не болен, и помни, что один только
вирус в тебе устрашает окружающих. А когда у людей есть перед тобой страх,
этим можно умело воспользоваться.
Принесли поднос с ужином. Я съел кусочек вареной говядины, вымоченный
лист капусты и несколько крошек черствого хлеба. Затем лег на койку,
уставился в тускло-синюю сеть вен под кожей руки и стал планировать побег из
Пейнсвика.
Комптон...
Я зажмурил глаза и повернул лицо к морю. Солнечный свет словно жидкое
золото лился по моим щекам, груди, худым ногам. Босые пальцы впились в
холодную плодородную землю отвесного берега. Мне десять лет, я отдыхаю с
родителями на острове Мэн.
Эндрю Комптон...
Ярко-желтый можжевельник и темный багровый вереск перемещались, пряча
за собой маленького мальчика, который лежал на спине и не шевелился, не
подавал голоса. Никто в мире не знал, где я и даже кто я. Мне стало
казаться, что я мог бы упасть с земли в голубое бескрайнее небо. Я утонул бы
в нем, словно в море, барахтаясь руками и ногами, хватая ртом воздух и
набирая полные легкие кристальных облаков. У них вкус мятных капель,
представлял я, и они тотчас превратят все мои внутренности в лед.
Я решил, что не так уж плохо упасть в небо. Я пытался освободиться,
перестать верить в притяжение. Но земля держала меня крепко, словно хотела