"Андре Бретон, Филипп Супо. Магнитные поля" - читать интересную книгу автора

паруса, на нуле за поведение выплывают парты, а с ними поразительная пыль из
форточек, которые потом обязательно закроют. Я делаю все возможное, чтобы
вечером у моих родителей было побольше гостей. Я подолгу восторгаюсь тростью
этого господина; это первые новости, которые дошли до меня из Эфиопии. Его
племянник вызвался прислать черепах; это, я думаю, самое прекрасное из
полученных мною обещаний; я до сих пор жду те самые цветы из Ниццы, ту самую
гравюру из календаря. Снова складываются молитвы, я начинаю верить в синие
платья, что становятся еще синее у кровати с кружевными покрывалами,
произведением моей матери. И рождаются мысли об измерениях, иных, чем
безнадежно тоскливые пейзажи родительских бесед. По-моему, я прекрасно
воспитан. В более счастливом возрасте меня бы пушкой не заставили войти в
спальню для друзей, где по неизвестным причинам мы должны были любоваться
последними минутами генерала Ош. Его лицо было, вероятно, полностью закрыто
шляпой с перьями, вдобавок, я помню это точно, - дело было к вечеру. А ведь
мне довелось даже прожить несколько дней в этом презренном обиталище, где ни
один стул не выдерживал апломба. Много позже я обрел мужество сопротивляться
проделкам дверей. Отныне я научился спускаться в подвал один, и это большое
достижение, ибо мне не всегда удавалось сохранять равновесие в солончаковых
болотах бряцающих ключей. Лишь те, кто привыкли спать под звездами, знают, в
чем тайна ночного отбеливания травы.

Как случилось, что я потерял из виду конец этой аллеи тополей?
Прекрасная дама, ступившая на нее, наверное, только что вышла из сказки;
потому и звучит так громко ее голос в великолепных приливах ветра. До сих
пор, прикладывая ухо к руке, как к раковине, я отчетливо слышу ее голос;
она, наверное, вернется в июле или августе. Она всегда сидит напротив меня в
поездах, которые никогда не тронутся с места; она хочет вернуть эту веточку,
что выпала из ее рук навзничь на рельсы. Дорога к Желтому Дому уводит в
самые соблазнительные туманы. Сети из перьев для ловли веревочных птиц.
Знаете, я забросил ее однажды прямо на сырую землю, а потом и вовсе позабыл
о ней. Рот, горький след и тополь - все едино. Одна, другая, третья - мы
ничего не выигрываем от этих искренних умилений.

Я всегда сострадал растениям, растущим высоко на стенах. Самый красивый
из проходящих мимо - тех, кто поскальзывался на мне, - оставил, прежде чем
исчезнуть, эту прядь волос - левкои; иначе я был бы навсегда потерян для
Вас. Он должен был обязательно вернуться той же дорогой. Мне жаль его до
слез. Любящие меня подыщут неуловимые оправдания. Ибо они не понимают, что я
бесславно исчезаю в вечности малых разрывов, а они напутствуют меня
наилучшими пожеланиями. Мне угрожают (почему они об этом не говорят?) -
ярко-розовый цвет, нескончаемый дождь или чей-нибудь неверный шаг по моим
бортам. По ночам они смотрят в мои глаза, как на светящиеся червячки, или же
наступают на меня несколько раз с теневой стороны. Я достиг пределов
ароматического познания, и я мог бы врачевать, если мне заблагорассудится.
Решено: я придумаю рекламу для неба и вернется порядок. Что мне надо?
Стершиеся квадратики звезд? Самые предприимчивые приподнимут небольшие
пластины пены: трагическая смерть. Есть на свете ничтожные колдуны, которые
только и делают, что кипятят облака в котлах, и так без конца.

С большими предосторожностями я продвигаюсь среди болот, я созерцаю,