"Макс Соломонович Бременер. Присутствие духа" - читать интересную книгу автора

- Ворошилова? Конечно. И на парадах и в наркомате.
- А вы... - Этот вопрос не прозвучал вслух сам собой, его надо было
задать. - Почему... вот... Вы военную форму наденете? (Он хотел спросить:
"Почему вы не в военном?", но решился спросить лишь так.)
- Непременно, - ответил Евгений Осипович бодро и четко. - Как только
получу назначение - сразу.
- И... скоро его получите? - настаивал Воля, желая услышать, что скоро.
- Не знаю, - просто и, показалось Воле, печально ответил Гнедин.
- А вы знаете, вот что сделайте, - заторопился Воля, от души радуясь,
что на ум пришла такая замечательная подсказка. - Ворошилову напишите!
- Письмо написать?.. - переспросил серьезно Евгений Осипович, и в
следующий миг Воля, хоть и был чуть-чуть под хмельком, вдруг покраснел ("с
ушами", как говорила мать) оттого, что дал совет человеку, намного более
опытному...
Но, оказалось, напрасно.
- Хороший совет, - заметил Гнедин и, отойдя к окну, закурил. - Я тоже
подумал об этом и уже написал ему, - добавил он не сразу.
- И что, Евгений Осипович?.. Что он вам ответил?
Стоявший у окна Гнедин погасил папиросу и обернулся на изменившийся
Волин голос. Перед ним был юный, очень юный ворошиловский стрелок, и во
взгляде его отражалось великое смятение.
- Ты не представляешь себе, какие занятые люди руководители Красной
Армии, - сказал ему Евгений Осипович. - И тебе трудно представить это. А я
это знаю. Так что, если я еще не получил ответа, обижаться не на что...
Понимаешь?
Воля часто закивал в знак того, что понял, вполне понял.
А Гнедин внимательно и прямо смотрел на него, следя за тем, как в его
глазах исчезает тревога.
- Ну, с Прасковьей я за вас столковалась, - сообщила, входя, мать. -
Можете завтра же у ней обосноваться - на такое время, на какое вам
потребуется. Вы попозже к ней загляните, она сейчас убирается, порядок
наводит. Чем-чем, а чистотою вы останетесь довольны.
- Еще раз спасибо вам, - сказал Евгений Осипович. - Ну что ж...
Именинник считает обед законченным? Если так, я, с его позволения, пойду
знакомиться с Машей.
- С какой такой Машей? - не поняла Екатерина Матвеевна.
Гнедин ответил:
- А с той самой, которую вы мне советовали почаще купать.

Евгений Осипович шел по улице, которую Воля называл мысленно "улицей
единоличников", и всматривался в номера домов, иногда заслоненные ветками
яблони, посаженной у самых окон, иногда полустертые, потускневшие от
времени. Где-то здесь жили мать его покойной жены и Маша, которой он никогда
еще не видел.
Он поднялся на низенькое крыльцо и постучал в чуть криво висевшую,
рассохшуюся, в трещинах дверь, на которой детская рука вывела мелом: "Маша",
"Валюта", "Игорь", и нарисовала рожицу. И Валерия Павловна распахнула перед
ним эту дверь, как открывала когда-то высокую дубовую дверь в доме высшего
комсостава в Москве или тяжелую, обитую кожей дверь в их киевской квартире.
- Здравствуйте, Женя, - сказала она и сразу же прошла впереди него в