"Мэрион Зиммер Брэдли. Верховная королева (Туманы Авалона #2) " - читать интересную книгу автора

Примерно так Игрейна и представляла себе римский легион.
Гвенвифар склонила голову на подушки: в лице ни кровинки, глаза
закрыты.
- Тебе дурно? - удивленно осведомилась Игрейна. Девушка покачала
головой.
- Просто оно все.., такое огромное... - прошептала она. - Мне... Мне
страшно.
- Страшно? Но, милое мое дитя... - Игрейна умолкла на полуслове и
спустя мгновение докончила:
- Ну, ничего, вскоре тебе станет легче.
Гвенвифар едва ли заметила, что носилки тронулись с места: усилием
воли она погрузилась в некое отрешенное состояние полудремы, позволяющее
ей не впадать в панику. Куда же она едет, под этим беспредельным,
необозримым небом, через бескрайние болота и бесчисленные холмы? Сгусток
паники в животе сжимался все туже. Повсюду вокруг нее ржали лошади,
перекликались люди: ни дать ни взять, армия на марше. А сама она вроде как
прилагается к снаряжению: к конской сбруе, к доспехам и к пиршественному
столу. Она - только невеста, вместе со всем, что ей принадлежит по праву:
с одеждой и платьями, и драгоценностями, и ткацким станком, и котелком, и
гребнями и чесалками для льна. Сама по себе она - ничто, ничегошеньки-то
собой не представляет; она - лишь собственность короля, который даже не
потрудился приехать и посмотреть на девушку, которую ему отправляют вместе
с конями и снаряжением. Она - еще одна кобыла, племенная кобыла, на сей
раз - на расплод королю, которая, хотелось бы надеяться, произведет на
свет королевского наследника.
Гвенвифар едва не задохнулась от гнева. Но нет, злиться нельзя;
злиться не подобает; мать-настоятельница объясняла ей в монастыре, что
предназначение всякой женщины - выходить замуж и рожать детей. Ей хотелось
стать монахиней, остаться в обители, научиться читать и искусно рисовать
красивые буквицы пером и кистью, но принцессе такая участь заказана; ей
должно повиноваться воле отца, точно Господней воле. А ведь женщинам
следует исполнять волю Божью особенно ревностно, ведь это через женщину
человек впал в первородный грех, и каждой женщине полагается знать, что ее
долг - искупить совершенное в Эдеме. Ни одну женщину вполне добродетельной
не назовешь, кроме разве Марии, Матери Божьей; все прочие женщины порочны,
и иными быть просто не могут. Вот и ее, Гвенвифар, настигла кара - за то,
что она подобна Еве, за то, что грешна, гневлива и бунтует против воли
Божьей. Гвенвифар прошептала молитву и усилием воли вновь погрузилась в
полубессознательное состояние.
Игрейна, нехотя примирившись с необходимостью ехать с задернутым
пологом и тоскуя по свежему воздуху, гадала про себя, что, во имя всего
святого, не так с ее будущей снохой. Она ни словом не возразила против
этого брака - впрочем, она, Игрейна, тоже не протестовала против брака с
Горлойсом; и теперь, вспоминая негодующую, перепуганную девочку, какой
была когда-то, Игрейна сочувствовала Гвенвифар. Но зачем забиваться в
душные носилки, почему не ехать с гордо поднятой головой навстречу своей
новой жизни? Чего она боится? Неужто Артур такое уж чудовище? Ведь не за
старика же в три раза старше ее девчонку выдают; Артур молод и готов
окружить ее уважением и почетом.
В ту ночь они заснули в шатре, поставленном на тщательно выбранном