"Мэрион Зиммер Брэдли. Королева бурь ("Darkover" #2)" - читать интересную книгу автора

сопровождаемыми едва слышной молитвой во здравие оскорбившего. Однако он
мучительно осознавал иронию ситуации.
"Молиться за душевное спокойствие моего брата, который унизил меня?
Ведь по его милости я и отправился сюда!" Чувствуя, что гнев и возмущение
так и не утихли, Эллерт снова приступил к ритуалу очистительного дыхания,
изгоняя мысли о брате, вспоминая слова отца настоятеля:
"У тебя нет власти над миром и мирскими вещами, сын мой; ты отказался
от всякого вожделения такой власти. Власть, ради которой ты пришел сюда,
это власть над внутренним миром. Покой снизойдет на тебя лишь тогда, когда
ты полностью осознаешь, что ты управляешь разумом, а не твои мысли и
воспоминания. Именно ты, и никто иной, можешь призывать мысли и удалять их
по собственному желанию. Человек, позволяющий собственным мыслям мучить
себя, подобен тому, кто прижимает к груди ядовитого скорпиона".
Эллерт повторил упражнение, и воспоминания о брате наконец исчезли.
"Ему нет здесь места, даже в моей памяти". Полностью успокоившись, он
покинул келью и медленно пошел по узкому коридору.
Часовня, путь к которой лежал по короткой тропинке между сугробами,
была самой старой постройкой монастыря. Четыреста лет назад первые братья
монахи пришли сюда, чтобы возвыситься над миром, который отвергли. Они
воздвигли монастырь из цельной скалы, углубив пещерку, в которой, по
преданию, обитал святой Валентин-в-Снегах. Рядом с могилой отшельника
вырос целый город: Неварсин, или Город Снегов. Каждое здание было
построено руками монахов. По обету, данному братьями, ни один камень не
мог быть сдвинут с места с помощью матрикса или любого вида магического
искусства.
В часовне было темно. Единственный маленький огонек теплился в нише,
где над местом упокоения святого стояла статуя Святого Носителя Вериг.
Двигаясь быстро и с закрытыми глазами, как того требовал обычай, Эллерт
прошел на свое место между рядами скамей и преклонил колени. Он слышал
шорох ног какого-нибудь послушника, все еще полагавшегося на внешнее
зрение вместо внутреннего, чтобы перемещать бренное тело во тьме
монастыря. Ученики, прожившие в Неварсине лишь несколько недель и еще не
принесшие обетов, также спотыкались в темноте и недоумевали, почему монахи
ограничиваются столь скудным освещением. Иногда они падали, но в конце
концов все заняли свои места. И снова не последовало никакого сигнала, но
монахи поднялись с колен единым движением, повинуясь невидимому знаку отца
настоятеля, и их голоса слились в утреннем гимне:

Единая Сила сотворила
Небо и землю,
Горы и долины,
Тьму и свет,
Мужчину и женщину,
Человеческое и нечеловеческое.
Эту Силу нельзя увидеть,
Нельзя услышать,
Нельзя измерить
Ничем, кроме разума -
Частицы той Силы,
Которую мы называем Божественной...