"Рэй Брэдбери. Старый пес, лежащий в пыли" - читать интересную книгу автора

сторону публики, словно желая удостовериться, что их видят. Мы их прекрасно
видели. Это прибавляло им куражу. Они приплясывали, тявкали и вертелись
волчком, пока у них не свесились языки, словно ярко-красные галстуки.
Все это, во всяком случае поначалу, расшевелило зрителей. Мы как один
разразились криками и аплодисментами. Собаки совсем обезумели. Они бросились
к выходу, на бегу кусая собственные хвосты.
Затем появилась старая кляча, на которой восседал раскормленный
шимпанзе: он ковырял в носу и гордо демонстрировал то, что удалось вытащить.
Дети снова захлопали в ладоши.
И наконец пришел кульминационный миг великого султанского парада-алле.
Верблюд.
Это был великосветский верблюд.
При том, что он был залатан по швам, заштопан огрызками желтой нити,
законопачен паклей; при том, что у него были дряблые горбы, ободранные бока
и кровоточащие десны, он тем не менее нашел в себе силы окинуть зрителей
таким взглядом, который словно говорил: допустим, от меня дурно пахнет, но и
от вас - не лучше. Такова маска безграничного презрения, которая иногда
встречается у богатых старух и умирающих бактрианов.
У меня екнуло сердце.
Верхом на этом чудище сидела маленькая циркачка в костюме с блестками,
которая только что проверяла билеты, торговала лепешками, жонглировала
пивным бочонком, а теперь стала...
Царицей Савской.
Озаряя все вокруг улыбкой, как лучом маяка, она махала нам рукой и
продвигалась по арене, подрагивая между волнообразными горбами верблюда.
У меня вырвался крик.
Потому что верблюд, преодолев всего лишь полкруга, был захвачен
приступом артрита и рухнул наземь.
Упал как подкошенный.
Скорчив жалкую гримасу, словно извиняясь перед публикой, верблюд
свалился, как мешок с навозом.
В падении он опрокинул один из столов, расставленных у арены. Стоявшие
на нем пивные бутылки разбились где-то между расфранченным хозяином
похоронного бюро, его истерически завопившей женой и двумя сыновьями,
которые пришли в восторг: ведь о таком происшествии можно рассказывать до
конца своих дней.
Крошка-циркачка с крупными зубами, мужественно помахивая рукой и
виновато улыбаясь, упала вместе с кораблем пустыни.
Каким-то образом ей удалось удержаться в седле. Каким-то образом она не
угодила под тушу верблюда и не была раздавлена. Делая вид, что ничего
особенного не случилось, она продолжала помахивать рукой и улыбаться, а
униформисты, трубачи и гимнасты - частью успевшие, а частью не успевшие
переодеться в цирковые костюмы - пинали, тащили, награждали тычками и
плевками закатывающего глаза бактриана. Тем временем остальная часть труппы
продолжала парад-алле, старательно обходя место происшествия.
Поднять верблюда в собранном виде - ногу сюда, лопатку вот так, а
шею-то, шею! - было не легче, чем соорудить бедуинскую землянку во время
песчаной бури. Стоило доброхотам выпрямить ему одну ногу и пригвоздить ее к
земле, как другая нога начинала скрипеть и подламываться.
Горбы верблюда беспорядочно переваливались с одного бока на другой.