"Салли Боумен. Любовники и лжецы. Книга 1" - читать интересную книгу автора

И вот наконец официальные групповые свадебные снимки, сделанные лордом
Личфилдом. В них было что-то идиллическое и вместе с тем загадочное.
Идеальная композиция, безупречное освещение - все должно было вызывать у
зрителя ощущение совершенства, и в то же время Джини чувствовала в снимках
какой-то скрытый подтекст, потайной смысл. Она угадала в них некую тайну, на
которую Личфилду удалось прозрачно намекнуть.
На всех официальных снимках в Джоне Хоторне угадывалась какая-то
непонятная напряженность. Высокий, изящный, с очень светлыми волосами, с
холодным взглядом голубых глаз, устремленным прямо в объектив, он тем не
менее казался чуть удивленным всем этим балаганом, на его губах играла
недоумевающая, почти презрительная полуулыбка.
Невеста, тогда еще не привыкшая к подобному вниманию, была невероятно
хороша - легенды о ее красоте не были преувеличением. Но на фотографиях она
тоже выглядела скованной и напряженной. Джини знала, что впоследствии Лиз
Хоторн в совершенстве овладела искусством позировать перед объективами, но
тогда, в самом начале своей общественной карьеры, ее неискушенность
бросалась в глаза. Уцепившись за руку новоиспеченного супруга, она как будто
просила у него помощи, либо смущенно опустив глаза, либо вперив полный
преданности взгляд в лицо мужа. Вид у Лиз был везде напуганный, даже
какой-то жертвенный. В ее больших темных глазах, смотревших с газетных
вырезок десятилетней давности, читалась мольба, словно Лиз, впервые
столкнувшись лицом к лицу со славой, молча молилась об избавлении от этого
тяжкого испытания.
"Как быстро, - подумала Джини, - Лиз сумела адаптироваться". Ведь очень
скоро она уже совершенно свободно вела себя перед камерами, появляясь на
людях во время предвыборных мероприятий и общаясь с журналистами. За десять
лет, прошедших после свадьбы, Лиз сумела искусно создать для себя
общественную маску, свое новое "я" публике на потребу.
Лиз превозносили за благотворительную деятельность, за то, какой она
была замечательной хозяйкой, и - на тысяче журнальных обложек - за
немеркнущий блеск ее образа. На последних снимках не было уже и тени былой
скованности или волнения. Теперь Лиз смотрела в объективы с лучезарным
спокойствием. Джини подумала, что на первый взгляд в новом имидже Лиз
сквозила некоторая пресыщенность, но разгадать ее могли бы немногие.
Общепринятое мнение о Лиз Хоторн состояло в том, что она женщина безупречной
красоты, преданная жена и добродетельная мать. Она и была образцовой женой и
идеальной матерью. Ее друзья, которых без устали цитировали репортеры, в
один голос твердили: возможно, Лиз и не столь умна, как ее муж, - ну и Бог с
ним, с этим интеллектом. Разве это главное? Лиз олицетворяла собой
величайшую редкость на земле: красивую женщину с добрым сердцем. "Насчет Лиз
вы должны понять одно, - говорили ее друзья, - она страшно - просто до
ужаса! - хорошая..."
Действительно ли? Джини задумалась. В ее представлении "хорошесть"
плохо сочеталась с платьями от Ива Сен-Лорана по тридцать тысяч долларов. Но
может быть, это просто несправедливый, скаредный, пуританский подход,
продиктованный ее собственным предубеждением? Может быть, любовь к роскоши -
вполне простительная слабость, особенно для такой красавицы, как Лиз. В
пользу снисхождения свидетельствовало все остальное: Лиз не покладая рук
трудилась на ниве благотворительности, обожала мужа и детей, ее
добропорядочность была безупречной.