"Салли Боумен. Любовники и лжецы. Книга 1" - читать интересную книгу автора

столиками, привезенными с Дальнего Востока. Мэри была заядлой
путешественницей и к тому же обожала всякие экзотические мелочи. "В чем я не
могу себе отказать, - признавалась она, - так это во всяком хламе". Именно
поэтому рядом с полученной в наследство мебелью XVIII века в стиле чиппендей
соседствовала чудовищная ваза, купленная на каком-то восточном базаре. Тут
же примостилась розовая фарфоровая кошка, толстая до безобразия, которую
Джини когда-то подарила Мэри на день рождения. Это было давным-давно в
Вашингтоне, когда Мэри с Сэмом были еще мужем и женой, а самой Джини, уже
тогда обожавшей свою мачеху, исполнилось шесть лет.
Все эти предметы также свидетельствовали о том, что любовь и чувства
значили для Мэри гораздо больше, чем вкус. Взять хотя бы безвкусный витраж,
подаренный Сэмом в порядке компенсации за один из его "отрывов", как он это
называл. Здесь же был представлен и весь багаж, оставшийся после второго
брака Мэри: колена и катушки от спиннингов, набитая опилками голова оленя на
стене с табличкой, где были выбиты сведения о том, где и когда сэр Ричард
подстрелил этого благородного зверя. Здесь стояли книги Ричарда, его трубки,
шахматы и все остальное, приобретенное им и Мэри за границей, где Ричард
занимал различные дипломатические посты. "Неужели от всех этих вещей тебе не
бывает грустно?" - спросила Джини через несколько месяцев после его смерти.
"Грустно? - удивилась Мэри. - Что ты, милая, наоборот. Они возвращают мне
его".
Джини вздохнула, почувствовав свой промах. Иной раз ей казалось, что
она сделала очень мало, чтобы помочь Мэри в течение года, прошедшего после
смерти Ричарда. В те месяцы, когда работа не выгоняла ее из Лондона, Джини
виделась с Мэри так часто, как только могла, и все равно временами ее не
оставляло ощущение, что она недостаточно внимательна к мачехе. Как будто
Мэри нуждалась в каком-то особом утешении, которое Джини, привязанная к ней
на протяжении всей жизни, не могла ей дать, будучи по неизвестной причине
ограничена в проявлении своей любви. Иногда Джини начинала копаться в себе,
пытаясь выяснить, на каком же этапе она стала стесняться открытого
проявления чувств. Произошло ли это после Бейрута или в самом Бейруте? Когда
именно она стала такой настороженной? А может, эта перемена имеет отношение
к еще более далекому прошлому?
Из небольшой кухни послышался звон тарелок. Внезапно разозлившись на
себя, Джини порывисто вскочила и, войдя на кухню, обняла и поцеловала
мачеху.
- Какая приятная неожиданность! Чем она вызвана?
- Ничем. Просто я тебя очень люблю и подумала, что сейчас самое время
напомнить тебе об этом.
- Прекрасная мысль. А теперь возьми-ка вот этот поднос. Мы будем
ужинать возле камина. Здорово, правда? Нет, Пес, тебе сандвичей не
полагается, черта с два!
Мэри нагнулась и потрепала Пса - старого и давно не мытого Лабрадора -
по загривку. Однако на Пса, знавшего, что он все равно победит, это не
подействовало. Когда-то в прошлом он прошел курс специальной дрессировки и
стал любимой собакой сэра Ричарда. При всем том Пес был спокойным, как
комод. А после того, как подохла его сестра, носившая такую же незатейливую,
как и у брата, кличку - Сука, он стал безраздельно властвовать в доме и в
сердце Мэри. Сейчас Пес сидел у ног хозяйки, не спуская с нее глаз,
наполненных беспредельным обожанием. Мэри фыркнула.