"Луи Буссенар. Необыкновенные приключения Синего человека (другой перевод - "Голубой человек")" - читать интересную книгу автора

вознаграждение кассиру... более двух тысяч - приказчикам... сотня -
Мариет...
- Прекрасно, мой друг, чудесно.
- Шестьдесят две тысячи франков, - невольно вскрикнул капитан, - но это
же замечательно! Мадам, позвольте выразить вам мое искреннее восхищение.
- О! У нас могло бы быть и сто... двести тысяч, если бы муж захотел...
Ах! Быть бы мне мужчиной!..
- Вот уж сказала так сказала! Была бы ты мужчиной, ну и что?
- Я всего лишь слабая женщина, не жалею ни времени, ни сил, и мне так
досадно, что все впустую.
- Ну, пошло! Снова ты? Счастья у нас прибавится, что ли? Или лучше нам
станет в этой конуре, где я умираю от скуки? Может быть, мы перестанем есть
эти ненавистные котлеты под отвратительным соусом, что продает мясник на
углу? Да, нам подавай миллионы, а единственная служанка носится как
угорелая, к тому же заменяет горничную! Неудивительно, что для стряпни у нее
попросту не хватает времени, поэтому питаемся на бегу, на скорую руку, точно
служащие, которым платят двести франков в месяц.
Мадам Обертен раздраженно пожала плечами и воздела руки к небу,
призывая Бога в союзники.
Чувствуя себя не в своей тарелке, моряк не знал, как держаться, и
приготовился уже уходить, когда Феликс, разгадав намерения приятеля,
обратился к нему:
- Котлеты под соусом бывают только на завтрак... на обед... Возможно,
сегодня будет торжественный обед... как-никак инвентаризация. Останься,
сделай милость.
- О! Конечно же, месье, - преувеличенно любезно пригласила мадам
Обертен. - Боже мой! Чувствуйте себя как дома. Вы старинный друг мужа, а
значит, почти член нашей семьи.
Капитан Анрийон молча поклонился и вновь уселся на ободранный
бамбуковый стул. Доблестный моряк так удачно вписался в их семейный кружок,
что мадам Обертен, быстро глотая горячий суп, без стеснения продолжала
деловую беседу. Между тем в голове ее несчастного супруга вертелась
кровожадная мысль: как было бы хорошо, если бы она обожгла однажды язык!
Совсем еще молодая, не старше двадцати семи, очень красивая, с
золотыми, ниспадающими на детский лоб волосами, с маленьким коралловым
ротиком, с огромными голубыми глазами и темными ресницами, с ямочками на
румяных щеках, мадам Обертен была бы очаровательна, если бы не слишком
решительный взгляд, суховатый голос и резкие жесты. Она чем-то напоминала
американскую ученую даму, не хватало только педантизма*, свойственного
обычно женщинам Нового Света.
______________
* Педантизм - преувеличенная точность, излишняя мелочь.

Продолжая болтать без умолку, "малютка" успевала еще схватить
что-нибудь с тарелки, решить сложные домашние проблемы, услужить гостю и
довести до бешенства собственного мужа.
- Но, дорогая, - перебил он ее наконец, - это вовсе не интересно
Полю... Поговорим о чем-нибудь другом, умоляю тебя!
- Как же так, - негодовала она, - что может быть важнее для серьезного
человека, чем деловая беседа? Разве капитан дальнего плавания - это не тот