"Луи Буссенар. Необыкновенные приключения Синего человека (другой перевод - "Голубой человек")" - читать интересную книгу автора

слишком ли высокая цена для твоих амбиций?*
______________
* Амбиция - честолюбие, тщеславие, спесь, чванство.

- Ты находишь их неуместными?
- Я нахожу их неуместными, идиотскими, возмутительными! Можно подумать,
что в Орлеане не знают, с чего начинали твои предки...
- Феликс!..
- Они торговали кроличьими шкурками. Ходили по деревням с лесенкой за
спиной и принюхивались, не пахнет ли кроличьим рагу. Если есть запах,
значит, есть и желанная шкурка.
- Месье! Вы нанесли оскорбление моей семье!
- Я никого не оскорбил, так оно и было. Твои предки - бравые ребята,
они всегда искали, чем бы поживиться. Правда, в чем им не откажешь, так это
в честности. На ужин у них подавали головы от копченой селедки, а на обед -
постный суп. Они разбогатели на торговле старьем и шкурками. И в этом нет
ничего постыдного. Но все орлеанское общество умрет с хохоту, узнав об
уморительной претензии присутствующей здесь мадемуазель Аглаи Ламберт. Твои
родители, безусловно, достойны всяческого уважения, но что делать, - до
высшего света им далеко.
- О! Вы, несомненно, были бы счастливы прикарманить прибыль от нашей
скромной торговли!
- Я этого не говорил! К тому же вы, кажется, забыли, что наши доли в
деле равны. Мой отец, знаете ли, тоже не из последних оборванцев.
- Покончим с этим, сударь. Вы унижаете меня, и я вам этого не прощу. -
Взгляд ее стал колючим, даже жестоким.
- Но... дорогая моя, - спохватился несчастный бакалейщик. Он слишком
хорошо знал этот взгляд, таящий угрозу, взгляд укротителя. От недавней
решительности не осталось и следа. - Дорогая моя!.. - У него чуть было не
вырвалось "дорогуша", как до сих пор еще говорят в провинции. - Однако...
- Достаточно! Мне стыдно за ваше малодушие... я никогда не забуду, что
вы заставили меня краснеть перед вашим другом.
Хозяйка была мертвенно бледна, губы побелели, рот искривила страшная
гримаса, глаза метали молнии. Она выскочила из-за стола, отворила дверь в
соседнюю комнату и исчезла.
- Ах! Вот как? - заорал бакалейщик не своим голосом, оглушительно
ударив кулаком по столу. - Хорошо же! Посмотрим!
- Право, Феликс, успокойся, пожалуйста, - пробормотал моряк, оторопев
от неожиданной вспышки гнева.
- Мой бедный Поль, ты не знаешь ее. Теперь моя жизнь превратится в
сущий ад на полгода, а то и больше. Аглая из тех, кто долго не сдаются...
Боюсь, как бы чего не вышло. Пойдем-ка отсюда, а не то я все здесь переломаю
или запущу чем-нибудь в окно.


* * *

Мадам Обертен заперлась в своей комнате и больше не выходила. Каково же
было ее удивление, когда муж не вернулся ночью.
- Ба-а! Да не загулял ли он с капитаном? Ну ладно, месье Феликс, утром