"Ален де Боттон. Интимные подробности " - читать интересную книгу автора

- О черт, он разлетелся во все стороны! - Изабель имела в виду свой
сэндвич и, конечно, немного преувеличивала, потому что трехслойное чудовище
полетело лишь в одну сторону и благополучно приземлилось на ее юбку.
- Невероятно - я вся в помидорах, а ведь только что забрала юбку из
чистки. Ты не возражаешь, если я возьму твою салфетку?
Пока Изабель вытирала юбку, я заметил, что, одеваясь после бассейна,
она не поправила на шее свой бежевый пуловер, так что из-под воротника
показывал язычок ярлык с рекомендациями по стирке. Контраст между нашим
разговором, ее стараниями оттереть пятно и этим ярлыком недвусмысленно
намекал на существование другой, закрытой от посторонних Изабель... и я
внезапно поймал себя на ощущении (весьма своеобразном и, без сомнения,
обусловленном эмоциями), что мой интерес к ней, пожалуй, распространяется и
на еженедельную стирку тоже.
Отвечая тем, кто полагает, будто нельзя смешивать величие биографии и
низменные слои человеческого бытия, мы можем предположить, что именно это
бытие вызывает к жизни биографический порыв, то есть желание узнать другого
человека во всей полноте. Общаясь с кем-то, мы всегда более или менее
осознанно создаем его биографию (когда выясняем и запоминаем значимые даты,
черты характера, любимые методы стирки, излюбленные закуски и прочее), и
точно так же, чтобы написать настоящую биографию, необходимо установить
более или менее сознательный эмоциональный контакт с ее субъектом. Как же
иначе объяснить то, что работа над подобной книгой требует таких
колоссальных затрат энергии?
Ричард Холмс, биограф Шелли и Кольриджа Сэмюэль Тейлор Кольридж,
(1875-1912) - известный английский поэт., однажды сказал, что быть
биографом - значит неотступно следовать за своим героем сквозь время. А еще
сформулировал главное требование к тем, кто хочет взвалить на себя этот
труд: "Если вы их не любите, вам не удастся пройти их путем... во всяком
случае, далеко вы не уйдете".
Босуэлл, должно быть, чувствовал то же самое, когда писал: "Испытывая
глубокую привязанность к Джонсону, своему наставнику и другу... я думал, что
готов защищать его со шпагой в руках".
Даже Фрейд, не будучи пылким поклонником искусства фехтования, с этим
соглашался: "Между биографами и их героями существует особая связь. Во
многих случаях первый выбирает второго в качестве субъекта своих
исследований, поскольку - по причинам, относящимся к его собственной
эмоциональной жизни, - питает к нему давнюю привязанность". (Далее цитата
становится куда более едкой, но привести ее необходимо, дабы избежать
обвинений в изворотливости: "Затем он посвящает себя тому, чтобы
идеализировать субъекта, сгладить его индивидуальные черты и уничтожить
следы его борьбы с внешними и внутренними трудностями, не в силах
примириться с какими-либо проявлениями человеческой слабости или
несовершенства").

Я стал встречаться с Изабель регулярно. Как-то вечером, когда мы шли по
Шафтсбюри-авеню Шафтсбери-Авеню - улица в центральной части Лондона, на
которой находятся несколько театров и кинотеатров. и остановились,
разглядывая витрину газетного киоска, я почувствовал, что просто не могу не
поцеловать ее.
- Что ты делаешь? - спросила она, подаваясь назад, чтобы выскользнуть