"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

махала пальцем и кричала: Говенный черт!
Таким образом, она еще в сороковые годы занесла в мою невинную детскую
душу первые сорняки сомнения, которые тогда хоть и не заглушали обильно
посеянный школой урожай, но уже несколько его портили. Впрочем, урожай, наш
советский урожай, конечно же, пока еще в моей душе преобладал. И посему твой
романтический марксистско-ленинский революционный настрой почти не вызвал во
мне неприятия.
А, вот, Испания оказалось именно тем, что нас, таких разных, и
сблизило. Оказывается, ты так же, как и я, ждал, что со дня на день в
Испании народ восстанет против Франко, снова начнется гражданская война, и
ты поедешь туда добровольцем. Именно об этом мечтал тогда и я сам.
Помнишь, соседские ребята сутками торчали на поле перед домом, где жили
три какие-то восьмиклассницы, бренчали на гитаре и орали:
"Шел я по проспекту Октября. Да-да! Вся шпана глядела на меня, да-да!".
А мы с тобой, презирая их до глубины души, гуляли по лесу, говорили об
испанской интербригаде, обсуждали детали давным-давно минувших боев,
маршировали, с пением светловской Гренады и еще чего-то шибко
революционно-романтического на слова Константина
Симонова и на тобой самим придуманную мелодию. А издалека догоняли нас
дурные вопли: "Выпили, подзакусили, всю дорогу шли бузили, потому что пьяные
мы были, да-да!" Впрочем, когда тебя рядом не бывало, я вовсе не считал их
дурными, а подсаживался сбоку и от всей души подпевал: "В этот нерешительный
момент, да-да! Подошел ко мне легавый мент, да-да! Вы, товарищ не бузите, в
отделение пройдите, заплатите штрафу три рубля, да-да!" Ибо знал все
подобные песенки назубок.
Ты же такой мерзостью не интересовался, а помнил наизусть всего
Симонова и читал его очень громко, нараспев, задрав голову так, что
твоя тюбетейка все время падала на землю: "Недавно я слышал, что он осколком
немецкой гранаты в бою под Уэской сражен!" А я внимал тебе, замирая сердцем
и едва сдерживая рыдания, так близка мне была судьба генерала Матэ Залка. Мы
с тобой запоем читали политические триллеры
Николая Шпанова с хлесткими заголовками: "Поджигатели",
"Заговорщики", "Наймиты", "Предатели". Свято верили каждому их слову,
горячо обсуждали, когда же народы мира скинут всех этих
Черчиллей, Аденауэров, Эйзенхауэров и установят на земле коммунизм...
А помнишь, сколько раз теми летними месяцами пятидесятых годов ходили
мы с тобой на аргентинский фильм "Возраст любви" с Лолитой
Торрес, в которую оба были безумно влюблены? Боже, какими же серенькими
и убогими мышками казались нам с тобой репинские девчонки, после
ослепительной улыбки аргентинской красавицы! Помнишь ли, как в 56 году,
хозяйский сын Герка достал откуда-то самопальные фотографии Лолиты Торрес и
пластинки "на костях" с музыкой из
Возраста любви? Часть фотографий он согласился нам уступить за две
бутылки портвейна. Мы оба долго экономили на всем и собирали нужную сумму. А
когда собрали, то пошли с тобой в магазин на станцию, но никак не решались
подойти к алкогольному прилавку. Ты же, вообще отказывался наотрез к нему
приближаться. Но я все же решился, подошел к кассе, впервые назвал по имени
винный отдел, заплатил двадцать с чем-то рублей и получил две огромные
бутыли темного стекла с тремя цифрами семь, которые были отнесены Герке. Тот
взял из дома патефон, достал откуда-то еще маленькую бутылку водки, и мы