"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

открыли ворота, в город пошел большой караван из Мерва.
Аяр потребовал остановить караван. Привратники не посмели спорить,
верблюдов оттеснили к стене, и Аяр протиснулся прочь из города.
Древнее кладбище, начинавшееся у городских стен, застроенное надгробиями и
ветхими мавзолеями, было безлюдно. С сырой земли вспорхнули сороки. Между
гробницами встал какой-то дервиш с остроносым кувшином в руке и снова
нагнулся, чтоб поднять с земли молитвенный коврик. Это все, что Аяровы
воины успели поглядеть в Керках; едва проехали мимо осыпающихся стен
мавзолеев, дорога выпрямилась, и Аяр погнал коня вскачь.
Иногда недавняя болезнь сказывалась: начинала тяжелеть голова, немели
ноги. Аяр спешивался, подтягивал или отпускал стремена, чтоб изменить
положение ног, снова садился и гнал коня.
Когда потянулись пески пустыни, подули теплые ветры, засинело небо,
замелькали шустрые пестрые птицы.
Постоялые дворы стали редки, а их серые стены высоки, вода из колодцев
горька, люди медлительней и молчаливей.
Однажды проехали по дороге, густо усеянной древними черепками давно
разбитых корчаг и кувшинов: некогда этой дорогой многие поколения людей
возили пресную воду в безводные селенья. Вода для земли - как кровь для
тела: всюду, где удавалось отвести ручей от дальней реки, его берега
оживали, земля просыпалась, с лихвой воздавая тому, кто утолил ее вековую
жажду. Сотни тысяч пленников, рабов, земледельцев согнал Тимур в безводные
степи, чтобы расчистить и расширить каналы, заглохшие после нашествия
Чингиза. В Мургабской степи, в Афганских долинах, на полях Хорасана рыли
они оросительные канавы: Тимуру был нужен хлеб, чтоб кормить воинов, а
воины - чтобы завоевывать земли. Но эти земли, где некогда колосились
хлеба, давно заросли верблюжьей колючкой и горькой полынью: им не хватало
воды. Ни усилия рабов, умиравших от жажды, чтобы прорыть русло ручья, ни
плети надсмотрщиков, ни опыт земледельцев, согнанных сюда от своей
недопаханной полосы, чтобы взрыхлить пашнями зачахшие просторы, не могли
пробудить землю, почившую под копытами Чингизовой конницы, истоптанную его
кочевыми стадами. Нужны были сотни тысяч земледельцев, молодых и любящих
свои поля, а они, отвыкшие от рукояток сохи, нынче сжимали рукоятки сабель
в непрестанных походах Тимуровой конницы.
Аяру предстояла переправа через Мургаб. Реку заслоняли густые заросли
тростника. Лишь узкая тропа пролегала через сплошную чашу. Здесь нужно
было дождаться утра: каюки перевозчиков ушли на левым берег.
Не въезжая в камышовые заросли, Аяр остановился в небольшом селенье. Сняв
с лошадей переметные мешки, воины пошли к небольшой мазанке, прислонили
мешки к ее крепким, будто прокаленным, как у кувшинов, глиняным стенам,
сели на землю в холодке.
Солнце стояло еще высоко. Старуха в узкой красной рубахе, в белой высокой,
как башня, чалме разжигала сухой тростник в очаге. День был так светел,
так ярок, что огонь костра на этом солнце горел невидимый, бездымный,
будто сухой тростник сам, без огня, сгорал от солнечного света.
Неподалеку от дома длинный человек в черной, из целого барана, шапке,
завернув за пояс полы халата, до колен засучив штаны, ходил босой следом
за деревянной сохой. Соху задумчиво влачили иссиня-черные, белорогие
горбатые быки, понурив головы под тяжелым ярмом.
Лоснясь на солнце, быки двигались под бирюзовым небом, тяжело ступая по