"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

лиловатой земле пахоты, а хозяин, то наваливаясь на соху, то приподымая
ее, охрипнув, кричал и кричал, ободряя и понукая быков.
Видно, он пахал уже долго. Увидев приезжих, он вонзил соху глубже и,
отпустив быков от ярма, пошел, хромая, к дому. Пока он пахал, хромота его
никак не была заметна, но теперь обнаружилось, что хромает он больше, чем
сам повелитель. А когда подошел ближе, он оказался еще кривым на левый
глаз.
Вытирая мокрое лицо полой халата, он остановился около Аяра и, словно
сразу обессилев, резко опустился на землю, сел, привалившись спиной к
стене.
Лицо опять взмокло, и опять он утерся полой халата.
- Давно пашете? - спросил Аяр.
Довольный, что с ним так запросто заговорили, хозяин при двинулся ближе:
- Пятый день. Еще дня на два осталось.
Старуха поставила перед ним кувшин холодной воды и глиняную плошку.
Налив воды, хозяин протянул плошку Аяру, но Аяр, видя, как хозяин
облизывает серые толстые губы, отслонился:
- Пей! Пей сперва сам.
Жадно сжав плошку ладонью, пахарь пил маленькими, редкими глотками,
неторопливо, долго, как бы пробуя вкус воды. Так вернее утоляется жажда.
Если же пить большими глотками, живот наполнится и отяжелеет раньше, чем
утолишь жажду. Тот, у кого мало воды, умеет пить воду.
Шуршали камыши и порой потрескивали. Они тянулись вдоль берега, отходили
по болотистым землям далеко в сторону. Можно было неделями плутать в их
беспросветных зарослях по хитрым звериным тропкам, где бродят несметные
семьи кабанов, где на прогалинах пасутся чуткие олени, где охотятся,
пощуривая зеленые глаза, камышовые коты, пятнистые барсы, где
владычествуют тигры, еще более могущественные и надменные, чем сам Тимур.
А хозяин рассказывал Аяру:
- Отпашусь - начну стену лепить: вокруг всего поля нужна высокая стена. Не
то кабаны войдут, не столько зерно пожрут, сколько вытопчут. Ни дынь, ни
арбузов на бахчах не вырастишь, коль не огородишься. Истинные язычники -
поганые кабаны.
- Не тяжело одному хозяйствовать?
- А как быть? Двоих сыновей отдал. Одного убили от Тохтамыша, на
Каме-реке. Другого - в Индии, когда на Дели ходили. Сам десять лет лук из
рук не выпускал. Да, слава аллаху, изломали меня под Багдадом, отпустил
меня повелитель домой. А ведь дело такое: чужие поля топчешь, а свое
хочется запахать да засеять. Чем по своему больше горюешь, тем свирепее
чужое крушишь. Я такой. Люблю на земле действовать. В походе золото
берешь, шелками мешок набиваешь, а сам глядишь, где бы тут горсточкой
отборных семян разжиться да на свою землю снести.
- Рад теперь, что отвоевался?
- И рад бы! Да ведь человек не всегда рад...
- А что?
Но хозяину не хотелось отвечать на вопрос царского гонца. Заслышав среди
однообразного шелеста камышей какой-то хруст, смолкший так же сразу, как и
возник, хозяин отвернулся к зарослям:
- Не тигр ли крадется? Может, лошадей ваших нанюхал. Тогда держись:
ятаганами не отобьешься.