"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

пустырях, складывали ли мечети и дворцы в городах и в пригородах. А в
стороне уже рыли могилы десяткам, а то и сотням тех, что обманули
надсмотрщика, сбежав в сады аллаха или в преисподнюю, уверенные, что в
преисподней не будет хуже. Навеки рядом ложились те, что дошли до своих
могил с каменистых берегов Куры, с песчаных побережий Евфрата, с зеленых
набережных Инда, с ледяных откосов Волги-реки. И все в последний раз
обращали к небу остановившиеся глаза, которым так и не довелось снова
глянуть на родные реки.
Аяр с седла, проезжая мимо, смотрел на однообразные ряды тысяч людей, на
однообразные вялые движения немощных рук. Как несхоже у этих людей
начиналась жизнь и как одинаково у всех она завершится! Им не было исхода,
их жизни не хватит на то, чтоб дождаться чего-нибудь в жизни, и если
прежде не каждый это понимал, теперь, здесь, в этом безысходном труде, они
все это уже твердо знали: они будут рыть, рыть, рыть, пока не слягут в
могилу. Только там разогнутся и могут не шевелясь ждать справедливости и
милости от бога, ибо все религии, все веры обещают людям милость и
справедливость.
Не справедлив ли Тимур, что повелел оросить эти исчахшие поля, которые он
двадцать лет назад повелел вытоптать?
Не милостив ли Тимур, что дал мотыгу десяткам тысяч покоренных людей,
когда сотням тысяч таких же вырыл могилу?
- Милостив и справедлив повелитель наш! - громко проговорил осторожный
Аяр, проезжая мимо надсмотрщиков.
- Хвала аллаху! - дружно подтвердила послушная Аярова охрана.
Начальствовавший на строительстве сын самаркандского Джильды Шавкат-бек,
завидев царского гонца, послал звать Аяра отдохнуть. Аяр не посмел
отказаться: это было б обидой молодому вельможе.
Гонец завернул к шелковому шатру, воздвигнутому на холме, откуда широко
оглядывалась вся полоса работ.
Повара горячо работали, обжаривая для Шавкат-бека мясо на вертелах, пока
над очагом поспевал широкий котел плова. Пахучий синий дымок разносило
далеко вокруг.
"Как небось он щекочет ноздри у тех, кому этой еды не положено!" - подумал
Аяр, идя к шатру, и при этой догадке он почувствовал раздражение. Но
почему это его раздражает, он не задумался.
Очень бледный, бледный до странной синевы под впалыми щеками, тонконосый,
кривоногий Шавкат-бек, скучая от безделья в этой пустыне, развлекался лишь
тем, что требовал неутомимого усердия от всех, кто здесь работал. Теперь
он велел кликнуть гонца, чтоб, придержав его здесь, выведать какие-нибудь
новости, городские сплетни, а может быть, и важные известия.
Раздражение не покидало Аяра. Гонцу не по душе были жирные пятна пота на
белых рубахах плотных поваров, прохладная тень шатра, самаркандские
корчаги с припасами, накрытые чистенькими дощечками, не по душе был этот
хилый, еще молодой, но одряхлевший владыка тысяч жизней, отданных ему в
полную власть.
- Садись, гонец. Отдохни, целое утро проскакавши. Помойся с дороги.
Ступай, ступай, помойся! Да скорей назад иди: расскажешь, что там у вас...
"Брезгует, что ли, мной?" - продолжал сердиться Аяр и отказался:
- Не смею, господин: государь взыщет, ежели задержусь. Великая
благодарность за честь.