"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

гляделось красивым.
При кашле его костлявые лопатки странно, угловато проступали под
домотканиной, словно Хатута прятал крылья под тонким домотканым халатом,
пожалованным взамен рубища, порванного при поимке.
А поход шел и шел своей длинной дорогой. Синели дальние кряжи гор. Шумели
сизые водовороты рек. Все гуще зеленели доверчивые всходы осиротелых полей.
Выздоравливая, Хатута ненароком приручался к Аяру, но еще нелюдимее
становился, когда являлись десятник или великан. Изредка он отзывался, но
отвечал скупо и сам никогда не заговаривал, сам никогда ни о чем не
спрашивал.
Мимоходом, будто таясь чужих ушей, Аяр бормотал:
- Не скучаешь о своих?
Хатута откликался украдкой:
- Они далеко!
- А тут, окрест, что ж, никого нет?
Хатута непонятно хмыкал и поникал.
Аяр спешил отмахнуться от своего неосторожного вопроса, успокоительно
приговаривая:
- Эх, почтеннейший! На что мне они? Бог с ними, коль они и есть. Бог с
ними!
Достав из сумки шило и ремень, Аяр углублялся в ненужную починку и тем
заканчивал разговор.
Но ведь и Хатуте невмоготу становилось повседневное молчанье, неотступная
настороженность. Он исподволь следил за Аяром, и ни разу не случалось
заметить ни приязни Аяра к великану, ни приятельства с десятником. Нет,
между гонцом и воином из войск Шейх-Нур-аддина проглядывала даже
неприязнь, порожденная тайной завистью воина к привольной службе гонца и
презрением гонца к усердию воина, не воинским делом задумавшего
выдвинуться и возвыситься среди воинов. Аяр держался обособленно, а когда
у него завязывался разговор в юрте, это бывал обычный то шутливый, то
ленивый разговор соскучившихся людей. Хатуте Аяр нравился своим
равнодушием к делам пленника: спрашивал, а не допрашивал; угощал - не
навязывался. Да и когда угощал, потчевал не только Хатуту, а и других,
если кто случался поблизости. Но когда вблизи не было никого, Аяр
незаметно подсовывал адыгею то ломтик вяленой дыни, то горстку прозрачного
изюма, то щепотку черного кишмиша - что-нибудь такое, чего не хватало
воинам на походе.
И однажды Хатута заговорил сам:
- Меня везут, везут, а куда?
Теперь подошел черед Аяру хмыкнуть и отмолчаться: сказать, куда его везут,
означало сказать, куда идет поход, а кому охота объяснять чужому человеку
замыслы повелителя! Да в войсках никто толком и не смог бы сказать, куда
нацелен поход Тимура.
Но Аяр не хотел прерывать разговор.
- Куда? Кто это знает! Это не наше дело, куда идем. Куда ведут! Заскучал,
что ли, почтеннейший?
- Пора и заскучать.
- А есть по ком?
- Нет, не по ком. Но и так - тоже тоска: везут, везут...
- А отпустят - куда денешься?