"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

аллаха, коему великая госпожа вручала попечение о мирзе Шахрухе и о всем
доме его, о семье и о делах его.
Бабушка следила за тростничком в красноватой, обветренной руке Халиля и
улыбнулась:
- А Улугбек, поди, глаже пишет!
Как и повелителю, ей не выпало время учиться грамоте, но ее влекло к этим
однообразным сплетениям линий, кое-где изукрашенных точкой либо черточкой,
из коих непостижимо получались слова. Тут ей чудилась какая-то магия,
подобная знаниям лекаря, что, приложив палец к телу, уже ведал, какой
травкой лечить недуг; магия, подобная наитию ее супруга, Повелителя
Вселенной, коему сам аллах ниспосылает знание тайн, потребных для побед
над всеми народами. Магией считала она всякое знание и силу, данные
немногим людям и неведомые простым смертным. И чтобы соприкоснуться с
тайной, присаживалась к внукам, когда им случалось писать при ней. Чтобы
закрепить в глазах повелителя свою причастность к магии письма, она
повторила, покачав головой:
- Глаже, глаже...
Тимур осуждающе покосился на свою государыню:
- А ты б взяла да сама и написала бы.
- Мне это ни к чему: внуки помогают!
- То-то.
Склонив голову ниже к бумаге, старуха ждала, пока Халиль наконец спросил,
угодно ли бабушке присовокупить к приветам также и пожелания.
Не разгибаясь, она твердо согласилась:
- А как же! Напиши, - дети, мол, благоденствуют, в науках преуспевают,
деду покорны, бабку радуют, о доме не тужат и в Герат не манятся: на
разлуку с наставниками охоты в них нет, - столь прилежны к занятиям.
Она распрямилась, подумала, туго сжав запавшие внутрь рта губы. Поглядела
на повелителя, выжидающего ее дальнейших слов, и, снова склонившись к
бумаге, добавила:
- И так тоже напиши: дети, мол, не столь книжной премудрости, сколь
ратному делу привержены, конями занимаются, по охоту езживают, на дикого
зверя с единой плеткой выхаживают и, здравы, веселы, назад к наукам
присаживаются.
- Что же, науки - блюдо, что ли, это? "Присаживаются!" - передразнил Тимур.
- Ну, а как же сказать? Не на ходу ж они грамоту учат.
- Ну, скажем: "назад к наставникам прибегают".
- Да хоть бы и так: ей все равно не до таких слов станет, как вычитает о
том, каковы они тут у нас.
- Не таковы, какими бы там росли! - согласился Тимур.
Великой госпоже этих слов было довольно, большего одобрения своему письму
она и не ожидала: он согласился, что ее стрелы бьют в цель.
Но втайне она знала, что эти двое внучат растут иными, чем изображены в ее
письме, - книжной премудростью они увлечены боле, чем ратным делом.
- А подрастут - и еще лучше станут! - утешая больше себя, чем отвечая
мужу, убежденно сказала великая госпожа.
Когда письмо было окончено и скатано трубочкой, великая госпожа поймала
свою золотую печатку, висевшую на ремешке на поясе, и вдавила ее в
ярлычок. Халиль заклеил свиток.
Только теперь старухой снова овладела ненависть к снохе, ненависть давняя,