"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

но разбереженная дерзкими вопросами Гаухар-Шад-аги.
Предаваться этому чувству было некогда. Подошло время проводить мужа, -
Тимур, опираясь о сундук, поднимался, она подоспела ему помочь.
Сопровождаемый Халилем, Тимур ушел.
По обычаю, он должен был один навестить меньшую госпожу - монголку
Тукель-ханым, но близилось время обеда, и дед позвал с собой Халиля к
обители меньшой госпожи.
Увенчанная позлащенным шишаком с пышным султаном на верхушке, составленная
из обширных белых юрт, соединенных войлочными навесами с багряной и
золотой бахромой, ставка Тукель-ханым занимала больше места, чем юрта
самого повелителя. Ее дверца была высокой, и Тимур перешагнул через порог
не сгибаясь.
Царица стояла в двери, и видно было, как под румянами, гуще румян и
преодолевая толщу белил, покраснело ее лицо, - она гневалась: повелитель
был волен провести утро у великой госпожи, но давно наступила пора обеда,
который он должен отведать у нее. Теперь другие жены повелителя могли
сказать, что у старухи ему веселее, чем у меньшой госпожи, если он так
медлил там. Она не знала, что он там делал, ничего не знала о письмах, но
она стыдилась даже служанок, давно сказавших ей, что обед готов, и тоже
удивленных задержкой повелителя в юрте старухи.
Постукивая браслетом о браслет, она сдерживала свое нетерпение, приказав
служанкам смотреть, не идет ли повелитель, чтоб она успела его встретить.
Досада ее росла.
Теперь она увидела и Халиля. И не столько ради повелителя, как перед этим
славным отвагой юношей, быстро овладела собой, почтительно кланяясь и
пятясь, пока Тимур шел к своему месту.
Чванясь не так перед повелителем, как перед Халилем, успевшим загореть,
простоватым и столь любимым в войсках, Тукель-ханым почти не прикасалась к
еде, а если и касалась, то лишь из снисхождения к этому простому вареву -
жирному рису белого плова, грубо наломанным ломтям редьки, к привезенному
из Ургута горному луку - ансури.
Тимур отхлебывал красный, почти черный густой мусаллас - самаркандское
вино, отстоявшееся за многие годы.
Она приготовила ему обед, какой он любил у себя дома, выражая этим
подневольное уважение к обычаям мужа. Но, сама едва прикасаясь к еде,
выказывала мужу, что ей привычней тонкие блюда китайской кухни, какими
кормили ее на родине пекинские повара.
Ей хотелось есть. Она всегда ела много. Но теперь крепилась и отстраняла
все, что ставили перед ней молчаливые рабыни.
Тимур приметил ее пренебрежение к мастерству самаркандского повара,
сварившего этот плов, но сказал:
- Спасибо, царица. Вижу, ты поняла вкус самаркандских блюд: все оттуда
вывезено. И вино тебе сыскали хорошее. И ансури хорош.
Вино успокоило и согрело Тимура. Ему веселей думалось, как велик этот
стан, на многие версты покрывший вокруг всю землю. Каким небось страхом
охвачены народы на всем пространстве вселенной, когда он стоит здесь,
собирая и готовя свое могучее войско.
Обед окончился. Халилю следовало уйти. Он замечал, как все время, пока он
сидел здесь, Тукель-ханым то поворачивалась к нему плечом, покрытым
тяжелым жемчужным оплечьем, то искоса и украдкой поглядывала через плечо,