"Борис Борин. Чужая память " - читать интересную книгу автора Мама села рядом со мной, обняла и, притянув мою голову к своему
теплому и мягкому плечу, спросила: - Что ты будешь делать после отдыха, Март? Я видел близко-близко ее лицо, иссеченное лучиками мелких морщинок, встревоженные глаза. И мне почему-то захотелось заплакать, уткнувшись лицом, как в детстве, в ее добрые колени. - Я буду работать в институте Граджа. - Ты шутишь, мальчик,- улыбнулась мама.- У Граджа работают крупные ученые, а ты всего-навсего механик. - Я буду работать у Граджа,- голос мой звучал почему-то высокомерно и нетерпеливо. - Ты сделал важное открытие? - взволновалась мама.- И тебя пригласили в институт? - Я буду работать у Граджа,- повторил я в третий раз. Мама, вздохнув, ушла. А я почему-то заплакал, с силой вдавливая лицо в подушку. Откуда я знаю, что буду делать. Старик не мешал мне дома. Он словно отпустил меня на каникулы (очевидно, мои воспоминания детства оказались сильнее), но откуда я знаю, что будет дальше, когда я переступлю порог лаборатории? VI Когда я начал работать, пришлось поселиться при институте Граджа, в квартире Старика. Маленькая комната с жесткой, как стол, кроватью и длинным, как кровать, столом. Я ничего не менял здесь, только на голой стене повесил портрет Старика. Старик стоял на плитах космодрома в скафандре, но без шлема. Ветер А из-за спины вставала, разрезая горизонт надвое, ракета. Я расшифровывал записи Старика, наговоривая их на магнитофонную ленту. Во-первых, боялся, что память может преподнести неожиданный сюрприз и я потом не смогу прочесть беглые стенографические иероглифы. Во-вторых, когда я прослушивал эти записи, чужие мысли, произнесенные собственным голосом, казались почти моими. И, в-третьих, я, наверное, невольно оттягивал начало настоящей работы. В небольшой кухоньке плита-автомат могла приготовлять нехитрые блюда: отбивную, гренки, яичницу. И варила крепчайший кофе. Сначала у меня от такого кофе колотилось сердце, а потом привык. Ужинал в кафе на соседней улице. Там по вечерам было много народа. Мелькал сменяющимися кадрами вделанный в стену телевизор, но можно было не подключать наушники на своем кресле и, следовательно, не обращать на него внимания. Лампочки тоже зажигались на столах по желанию посетителей. Поэтому в кафе было по вечерам удивительно уютно. Ничто не громыхало, не сверкало (к телевизору можно было сесть спиной), и я засиживался там часами, забывая о коктейле, в котором медленно таяли прозрачные кубики льда... Она вошла неторопливой, спокойной походкой, которая невольно сообщалась всем, входящим в это кафе. Ее нельзя было назвать красавицей. Обычная девушка в обычном платье. Черные волосы, серые глаза. Губы казались яркими даже на смуглом лице. Что-то сдавило грудь, подошло к горлу. Словно испугавшись, я вышел из кафе. |
|
|