"Юхан Борген. Избранные новеллы" - читать интересную книгу автора

другу спокойной ночи, а рядом возвышаются замечательные творения их рук
здесь же, в столовой, где еще совсем недавно они корпели над их сооружением,
неожиданно для себя поверяя друг другу заветные мысли. Все дерзновенней
строили отец и сын, особенно с тех пор, как приобрели все необходимые детали
конструктора и могли уже позволить себе любые их сочетания.
Взгляд Берга упал на коробки с конструктором, которые громоздились одна
на другой в углу столовой: на крышках - наивные картинки с изображениями
играющих детей.
А теперь мальчик сказал, что хочет его убить. И отец прочитал это в
глазах сына. Это правда.
И все лишь потому, что Берг кричал на сына, допытывался: зачем, ну
зачем они заперли учителя в уборной? И еще потому, что всем надо было
глотать этот поганый суп каждую среду, когда отпускали служанку - ей Берги
стеснялись его предлагать.
- Проклятый суп! - вдруг тихо произнес он. Мать вскинула голову, с
обидой взглянула на него глазами, мокрыми от слез. Но взгляд мужа, в котором
читалась беспредельная грусть, был прикован к коробкам с конструктором.
Медленно обернулся он к сыну и увидел, что сын тоже глядит на конструктор.
Увидел, как мертвенно-белое его лицо вновь обрело привычную сероватость,
затем медленно начало багроветь, крупные руки сына беспомощно заелозили по
брюкам.
Рейдар не вытерпел - рассмеялся. Эти проклятия Тронхеймскому супу
оказались слишком уж неожиданными для возбужденных умов мальчишек. И ему
захотелось смеяться над этим рохлей папашей, который разошелся, раскричался,
как петух, а потом сник... как цыпленок. Над мамашей, что восседала у стола,
залитого блевотиной. Напряжение разом спало, и Рейдар, расслабившись,
всхлипывал, то ли от смеха, то ли от презрения к этим недотепам супругам. Он
увидел, как медленно багровеет затылок друга над воротом свитера, и его
захлестнуло пылкое чувство любви к этому тугодуму - ему и по немецкому языку
всегда приходилось помогать, потому что он не различал падежей. Ради
Оливера, ради спасения его жизни и чести он пошел бы на что угодно, даже на
поджог или убийство... мало того, он изобрел бы самые изощренные пытки,
чтобы извести всякого, кто посмел бы встать на пути у друга! Снова нахлынул
гнев. Рейдар чувствовал, как играет в нем быстрый ум - залог власти над
всеми этими людьми, нет - рабами. Он бог, который защитит своих чад от зла.
Но слабых и неправедных он сокрушит.
Словно очнувшись от сна, Оливер провел рукой по лбу. Он увидел, как
изменилось лицо отца, но не заметил той же перемены в своем собственном.
Теплый свет, струившийся от лампы в столовой, показался ему бесценным
благом. Знаком покоя и мира, которым когда-то он наслаждался. А теперь все
пропало. Лишь несколько мгновений назад все было как прежде. Пусть тускло,
скудно, но все же как прежде.
Он не понимал, как это получалось, что на всякий его проступок тотчас
нагромождался другой и все вместе оборачивалось против него. Вся его
основательная добропорядочная натура восставала против вихря событий, против
лавины вопросов, на которые он не мог ответить, даже если бы от этого
зависела его жизнь. Иное дело, когда на уроке Рейдар что-то шептал ему или
чертил в воздухе пальцем - конкретный ответ на конкретный вопрос; в этом
была надежда, определенность. Не то что теперь. Его обступал чудовищно
сложный мир, и он не мог сразу охватить его мыслью, а воспринимал его