"Хорхе Луис Борхес. Конгресс" - читать интересную книгу автора

По-моему, на этом месте и вклинился Фермин.
- Ферри будет представлять макаронников, - бросил он, осклабясь.
Дон Алехандро сурово глянул на него и с расстановкой заметил:
- Господин Ферри будет представлять иммигрантов, поднимающих своими
трудами уровень страны.
Фермин Эгурен меня терпеть не мог. У него, как ему казалось, было чем
кичиться: уругваец, да еще урожденный, любимец дам, клиент дорогостоящего
портного и - уж не знаю, что тут замечательного, - потомок басков, народа,
который, на мой взгляд, только тем и занимался на обочинах истории, что доил
коров.
Пустячный случай усугубил нашу вражду. После одного из собраний Эгурен
предложил повеселиться где-нибудь на улице Хунин. Я не видел в том ничего
интересного, но согласился, чтобы не подставляться под его обычные издевки.
Мыс Фернандесом Иралой держались рядом. Уже выходя из заведения, наша
компания столкнулась с каким-то верзилой. Слегка перебравший Эгурен
отодвинул его. Тот загородил путь и бросил:
- Кто хочет выйти, пусть попробует вот этого.
Помню, как в темном подъезде блеснул нож. Эгурен в ужасе отпрянул. Мне
было не но себе, но отвращение пересилило страх. Я сунул руку за борт
пиджака, словно нащупывая оружие, и твердо сказал:
- Выйдем на улицу.
Незнакомец ответил уже другим голосом:
- Вот такие парни по мне. Проверка, приятель.
Он от души расхохотался.
- Мои приятели думают, когда говорят, - отчеканил я, и мы вышли.
Человек с ножом двинулся в зал. Потом мне объяснили, что его зовут
Тапиа Паредес или что-то в этом роде и что он известный задира. Уже на улице
Ирала, который держался спокойно, хлопнул меня по плечу и воскликнул:
- Из нас троих ты один - настоящий мушкетер. Да здравствует д'Артаньян!
Фермин Эгурен так и не смог забыть, что я оказался свидетелем его
позора.
Собственно, сейчас - и только сейчас - начинается история. На
предыдущих страницах описаны лишь условия, которые потребовались удаче или
судьбе, чтобы произошло самое невероятное и, скорее всего, единственное
событие всей моей жизни. Дон Алехандро всегда был в центре собраний, но
мало-помалу мы с удивлением и тревогой стали понимать, что настоящий наш
председатель - Туирл. Этот редкостный тип с пламенными усами заискивал перед
Гленкоэ и даже перед Фермином Эгуреном, но так шаржированно, что это
походило на карикатуру и не роняло достоинства. Гленкоэ гордился своим
богатством, и Туирл сообразил, что для успеха любого проекта достаточно
объявить, будто расходы на него, увы, нам не по силам. Вначале, насколько
понимаю, Конгресс был всего лишь малопонятным словом; Туирл раз за разом
предлагал ставить дело на все более широкую ногу, и дон Алехандро неизменно
соглашался. Мы словно оказались в центре растущего до бесконечности круга.
Например, Туирл заявил, что Конгрессу не обойтись без библиотеки справочных
изданий; служивший в книжной лавке Ниренштейн стал посылать нам атласы
Юстуса Пертеса и различные объемистые энциклопедии, начиная от "Historia
naturalis" * Плиния и "Speculum" ** Винцента из Бове до пленительных
лабиринтов (в мыслях произношу эти слова голосом Фернандеса Иралы)
прославленных французских энциклопедистов, "Британики", Пьера Ларусса,