"Хорхе Луис Борхес. Флобер как образец писательского удела" - читать интересную книгу автора

Хорхе Луис Борхес


Флобер как образец писательского удела


http://www.fictionbook.ru/
"Хорхе Луис Борхес. Сочинения в трех томах. Том 1. Эссе. Новеллы": Полярис;
Рига; 1994

Аннотация

Основой трехтомного собрания сочинений знаменитого аргентинского
писателя Л.Х.Борхеса, классика ХХ века, послужили шесть сборников
произведений мастера, часть его эссеистики, стихи из всех прижизненных
сборников и микроновеллы - шедевры борхесовской прозыпоздних лет.

Хорхе Луис Борхес
Флобер как образец писательского удела

В статье, задавшейся целью искоренить или, по крайней мере, подорвать
культ Флобера в Англии, Джон Мидлтон Мерри отмечает, что существуют два
разных Флобера: один - ширококостый, подкупающий и по сути бесхитростный
мужчина с лицом и улыбкой крестьянина, проживший жизнь, убивая себя
изнурительной отделкой полудюжины непохожих друг на друга книг, а другой -
бесплотный исполин, символ, воинский клич, боевое знамя. По правде говоря,
не понимаю этого противопоставления: на мой взгляд, Флобер, убивавший себя,
чтобы дать жизнь своим скупым и драгоценным трудам, как раз и есть
легендарный и вместе с тем (если четыре тома его переписки не лгут)
подлинный Флобер. Но куда замечательней то, что столь замечательно
задуманная и созданная им словесность, собственно, и составляет Флобера,
этого первозданного Адама, начинающего собой новый вид человека - писателя в
роли жреца, аскета и своего рода великомученика.
По причинам, о которых чуть позже, античность не могла породить ничего
подобного. В "Ионе" сказано, что поэт - "существо неверное, летучее и
священное, неспособное сочинять без вдохновения, когда делается как бы
безумным". Сходное учение о духе, который веет где хочет (Ин 3:8),
несовместимо с преклонением перед личностью поэта: он - всего лишь минутное
орудие божественной силы. В греческих полисах или в Риме Флобер немыслим;
вероятно, самое близкое к нему здесь - Пиндар, поэт-жрец, сравнивавший свои
оды с мощеными дорогами, морским приливом, сосудами из золота и слоновой
кости и величественными зданиями, сумев почувствовать и воплотить
достоинство профессионального литератора.
"Романтическому" культу вдохновения, исповедуемому приверженцами как
раз классических добродетелей *, обычно сопутствует уверенность в том, что
Гомер - последний истинный поэт или, по крайней мере, первооткрыватель не
знающей равных стихотворной формы, героической поэмы. Александр Македонский
еженощно клал под подушку кинжал и "Илиаду", а Томас Де Куинси рассказывает
об английском священнике, клявшемся с амвона "величием человеческих
страданий, величием человеческих устремлений, бессмертием человеческих