"Хорхе Луис Борхес. Бессмертный" - читать интересную книгу автора

Все разъяснилось в тот день. Троглодиты оказались Бессмертными; мутный
песчаный поток - той самой Рекой, что искал всадник. А город, чья слава
прокатилась до самого Ганга, веков девять тому назад был разрушен. И из его
обломков и развалин на том же самом месте воздвигли бессмысленное
сооружение, в котором я побывал: не город, а пародия, нечто перевернутое с
ног на голову, и одновременно храм неразумным богам, которые правят миром,
но о которых мы знаем только одно: они не похожи на людей. Это строение было
последним символом, до которого снизошли Бессмертные; после него начался
новый этап: придя к выводу, что всякое деяние напрасно, Бессмертные решили
жить только мыслью, ограничиться созерцанием. Они воздвигли сооружение и
забыли о нем - ушли в пещеры. А там, погрузившись в размышления, перестали
воспринимать окружающий мир.
Все это Гомер рассказал мне так, как рассказывают ребенку. Рассказал и
о своей жизни в старости, и об этом своем последнем странствии, в которое
отправился, движимый, подобно Улиссу, желанием найти людей, что не знают
моря, не приправляют мяса солью и не представляют, что такое весло. Целое
столетие прожил он в городе Бессмертных. А когда город разрушили, именно он
подал мысль построить тот, другой. Ничего удивительного: всем известно, что
сначала он воспел Троянскую войну, а затем - войну мышей и лягушек *.
Подобно богу, который сотворил сперва вселенную, а потом Хаос.
______________
* Речь идет о "Батрахомиомахии", греческом ирои-комическом эпосе,
пародирующем "Илиаду". Написан не ранее V в. до н. э., иногда приписывается
Гомеру.

Жизнь Бессмертного пуста; кроме человека, все живые существа
бессмертны, ибо не знают о смерти; а чувствовать себя Бессмертным -
божественно, ужасно, непостижимо уму. Я заметил, что при всем множестве и
разнообразии религий это убеждение встречается чрезвычайно редко. Иудеи,
христиане и мусульмане исповедуют бессмертие, но то. как они почитают свое
первое, земное существование, доказывает, что верят они только в него, а все
остальные, бесчисленные, предназначены лишь для того, чтобы награждать или
наказывать за то, первое. Куда более разумным представляется мне круговорот,
исповедуемый некоторыми религиями Индостана; круговорот, в котором нет
начала и нет конца, где каждая жизнь является следствием предыдущей и несет
в себе зародыш следующей, и ни одна из них не определяет целого... Наученная
опытом веков, республика Бессмертных достигла совершенства в терпимости и
почти презрении ко всему. Они знали, что на их безграничном веку с каждым
случится все. В силу своих прошлых или будущих добродетелей каждый способен
на благостыню, но каждый способен совершить и любое предательство из-за
своей мерзопакостности в прошлом или в будущем. Точно так же, как в азартных
играх чет и нечет, выпадая почти поровну, уравновешиваются, талант и
бездарность у Бессмертных взаимно уничтожаются, подправляя друг друга; и
может статься, безыскусно сложенная "Песнь о моем Сиде" * - необходимый
противовес для одного-единственного эпитета из "Эклог" ** или какой-нибудь
сентенции Гераклита. Самая мимолетная мысль может быть рождена невидимым
глазу рисунком и венчать или, напротив, зачинать скрытую для понимания
форму. Я знаю таких, кто творил зло, что в грядущие века оборачивалось
добром или когда-то было им во времена прошедшие... А если взглянуть на вещи
таким образом, то все наши дела справедливы, но в то же время они -