"Хорхе Луис Борхес. Cообщение Броуди" - читать интересную книгу автора

выродиться в бар, а подъезд, сквозь арки которого можно было разглядеть
внутренние дворики и беседку, превратился в грязноватый коридор с лифтом в
глубине. Так, я несколько лет считал, что в определенном месте улицы
Талькауано меня ждет книжный магазин "Буэнос-Айрес", но однажды утром
убедился, что его сменила антикварная лавка, а дон Сантьяго Фишбейн, прежний
владелец, умер. Он был довольно толстым... Я помню не столько черты его
лица, сколько наши долгие разговоры. Уравновешенный и основательный, он имел
обыкновение порицать сионизм, который превращает еврея в человека
заурядного, привязанного к одной традиции и одной стране, лишенного тех
сложностей и противоречий, которые сейчас обогащают его. Это он сказал мне,
что готовится довольно полное издание работ Баруха Спинозы, без всей этой
евклидовой терминологии, затрудняющей чтение и придающей фантастической
теории мнимую строгость. Он показывал, но не захотел продать мне любопытный
экземпляр "Приоткрытой каббалы" Розенрота, однако на некоторых книгах
Гинзбурга и Уэйта из моей библиотеки стоит штамп его магазина.
Как-то вечером, когда мы сидели вдвоем, он поведал мне эпизод из своей
жизни, который теперь можно пересказать. Я лишь изменю, как можно
догадаться, некоторые подробности.
"Я собираюсь рассказать вам историю, которая не известна никому. Ни
Ана, моя жена, и никто из самых близких друзей не знают ее. Это произошло
так давно, что будто и не со мной. Вдруг эта история пригодится Для
рассказа, в котором у вас, несомненно, без кинжалов не обойдется. Не помню,
говорил ли я вам когда-нибудь, что я из провинции Энтре-Риос. Не скажу, что
мы были евреи-гаучо, гаучо-евреев не бывает вовсе. Мы были торговцами и
фермерами. Я родился в Урдинарраине, который почти не сохранился в моей
памяти; когда мои Родители перебрались в Буэнос-Айрес, чтобы открыть лавку,
я был совсем мальчишкой. Неподалеку от нас находился квартал Мальдонадо,
дальше шли пустыри.
Карлейль писал когда-то, что люди не могут жить без героев. Курс
истории Гроссо предлагал мне культ Сан-Мартина, но я видел в нем лишь
военного, который когда-то воевал в Чили, а теперь стал бронзовым памятником
и названием площади. Случай столкнул меня с совсем иным героем - с Франсиско
Феррари, к несчастью для нас обоих. Должно быть, вы слышите это имя впервые.
Хотя наш квартал не пользовался сомнительной славой, как Корралес и
Бахо, но и здесь в каждом альма-сене была своя компания завсегдатаев.
Заведение на углу Триумвирата и Темзы было излюбленным местом Феррари.
Там-то и произошел случай, сделавший меня одним из его приверженцев. Я
собирался купить четвертушку чая. Появился незнакомец с пышной шевелюрой и
усами и заказал можжевеловой водки. Феррари мягко спросил его:
- Скажи-ка, не с тобой ли мы виделись позавчера вечером на танцах у
Хулианы? Ты откуда?
- Из Сан-Кристобаля, - отвечал тот.
- Мой тебе совет, - проникновенно продолжал Феррари, - больше сюда не
ходи. Здесь есть люди непорядочные, как бы они не устроили тебе
неприятности.
И тот, из Сан-Кристобаля, убрался, вместе со своими усами. Возможно, он
был не трусливей Феррари, но понимал, что здесь своя компания.
С этого вечера Феррари стал тем кумиром, которого жаждали мои
пятнадцать лет. Он был темноволос, высок, хорошо сложен, красив - в стиле
того времени. Одевался всегда в черное. Другой случай свел нас. Я шел по