"Хорхе Луис Борхес. Cообщение Броуди" - читать интересную книгу автора

есть везде.
На столе из каобы осталась куча английских карт и Кредиток. Их не
хотели ни трогать, ни замечать.
Позже я не раз подумывал довериться кому-нибудь из Друзей, но снова
чувствовал, насколько заманчивее владеть тайной, чем раскрывать ее. Году в
1929-м случайный разговор вдруг подтолкнул меня нарушить долгое молчание.
Отставной полицейский комиссар дон Хосе Олаве Рассказывал мне о
поножовщиках, заправлявших в низине Ретиро; этот народ, заметил он, не
гнушался ничем, лишь бы одолеть соперника, но до Гутьерреса и братьев
Подеста об открытых схватках здесь почти не слыхали. Я возразил, что был
свидетелем одной из таких, и рассказал ему о событиях почти двадцатилетней
давности.
Он слушал с профессиональным вниманием, а потом спросил:
- Вы уверены, что ни Уриарте, ни другой, как его там, раньше не брали
ножа в руки? В конце концов, они могли чему-то научиться у себя в поместьях.
- Не думаю, - ответил я. - Все в тогдашней компании хорошо знали друг
друга, но для всех это было полной неожиданностью.
Олаве продолжал, не спеша и словно размышляя вслух:
- Нож с полукруглой крестовиной... Прославились два таких ножа: Морейры
и Хуана Альмады из Тапалькена. Что-то ожило у меня в памяти. Дон Хосе
добавил:
- Еще вы упомянули нож с деревянной ручкой и клеймом в виде кустика.
Таких известны тысячи, но один... - Он на минуту смолк и потом продолжил: -
Имение сеньора Асеведо находилось в окрестностях Пер-гамино. По тем местам
бродил в конце века еще один известный задира, Хуан Альманса. С первого
своего убийства - в четырнадцать лет - он не расставался с таким коротким
ножом: тот приносил ему удачу. Хуан Альманса и Хуан Альмада терпеть не могли
друг друга, видно, потому, что их путали. Они долго искали встречи, но так и
не сошлись. Хуана Альмансу убило шальной пулей на каких-то выборах. Другой,
кажется, умер своей смертью на больничной койке в Лас-Флорес.
Больше мы не обменялись ни словом. Каждый думал о своем.
Девять-десять теперь уже мертвых мужчин видели то, что и я видел своими
глазами, - клинок, вошедший в тело, и тело, простертое под небом, - но,
оказывается, мы видели завершение совсем другой, куда более давней истории.
Это не Манеко Уриарте убил Дункана: в ту ночь сражались не люди, а клинки.
Они покоились рядом, в одном шкафу, пока руки не разбудили их. Наверно, они
шевельнулись в миг пробужденья; вот почему задрожала рука Уриарте, вот
почему задрожала рука Дункана. Они знали толк в сражениях - они, а не их
орудие, люди, - и сражались в ту ночь как должно. Давным-давно искали они
друг друга на длинных дорогах захолустья и наконец встретились, когда
носившие их гаучо уже обратились в прах. В стальных лезвиях спала и зрела
человеческая злоба.
Вещи переживают людей. И кто знает, завершилась ли их история, кто
знает, не приведется ли им встретиться снова


Борхес Хорхе Луис. Злодейка


Перевод М. Былинкиной