"Хорхе Луис Борхес. Семь вечеров" - читать интересную книгу автора

oriental:
dolce color d'oriental zaffiro
che s'accoglieva nel sereno aspetto
del mezzo puro infino al primo giro. (Отрадный цвет восточного сапфира,
Накопленный в воздушной вышине, Прозрачной вплоть до первой тверди мира)
Мне хотелось бы остановиться на любопытной механике стиха, хотя слово
"механика" слишком тяжело для того, что я хочу сказать. Данте дает картину
восточной стороны неба, он описывает восход и сравнивает цвет зари с
сапфиром. Сравнивает с сапфиром, который называет восточным, сапфиром
Востока. "Dolce color d'oriental zaffiro" образует игру зеркал, поскольку
цвет восточного неба назван сапфиром, а сам сапфир - восточным. То есть
сапфир, обогащенный многозначностью слова "восточный", наполненный, скажем,
историями "Тысячи и одной ночи", которые не были известны Данте, но уже
существовали.
Мне помнится также знаменитый заключительный стих пятой песни Ада: "е
caddi como corpo raorto cade"
(И я упал, как падает мертвец). Почему падение отзывается таким
грохотом? Из-за повтора слова "падать".
Подобными удачами полна "Комедия". Но держится она
повествовательностью. Когда я был юн, повествовательность была не в чести,
ее именовали "анекдотом" и забывали, что поэзия начинается с повествования,
что корни поэзии в эпосе, а эпос - основной поэтический повествовательный
жанр. В эпосе существует время, в эпосе есть "прежде", "теперь" и "потом";
все это есть и в поэзии.
Я посоветовал бы читателю забыть о разногласиях гвельфов и гибеллинов,
о схоластике, оставить без внимания мифологические аллюзии и стихи Вергилия,
превосходные, как и на латыни, которые Данте повторяет, иногда улучшая их.
Сперва, во всяком случае, следует придерживаться повествования. Думаю, никто
не сможет от него оторваться.
Итак, мы оказываемся внутри повествования, и оказываемся почти
волшебным образом, потому что сейчас, когда рассказывают о
сверхъестественном, неверующему писателю приходится обращаться к неверующим
читателям и подготавливать их к этому сверхъестественному. Данте не
нуждается ни в чем подобном: "Nel mezzo del cammin di nostra vita mi
ritrovai per selva oscura". To есть тридцати пяти лет от роду, "земную жизнь
пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу", что может быть аллегорией,
но что мы воспринимаем буквально: в тридцать пять лет, поскольку Библия
определяет возраст праведников в семьдесят лет. Считается, что все
последующее - пустыня, "Bleak" по-английски, - печальная, унылая. Во всяком
случае, когда Данте пишет "nel mezzo del cammin di nostra vita" -это не
пустая риторика: он называет нам точную дату своих видений -тридцать пять
лет.
Я не думаю, что Данте был визионером. Видение кратко. Видение длиною в
"Комедию" невозможно. Видение прихотливо: мы должны поддаться ему и читать с
поэтической верою. Колридж считает, что поэтическая вера - это добровольное
погружение в невероятное. Когда мы находимся на театральном представлении,
то знаем, что на сцене переодетые люди, повторяющие слова Шекспира, Ибсена
или Пиранделло. Но мы воспринимаем этих одетых в соответствующие костюмы
людей не как переодетых; в неторопливо рассуждающем человеке в средневековых
одеждах мы действительно видим Гамлета, принца датского. В кинематографе еще