"Хорхе Луис Борхес. Фунес, Помнящий" - читать интересную книгу автора

Хорхе Луис Борхес.

Фунес, Помнящий

--------------------
Борхес Хорхе Луис. Фунес, Помнящий. (1942)
Перевод с англ. Крижановский А.А., (2003)
WWW: http://easyjapan.hut.ru/index_ru.html>http://easyjapan.hut.ru/index_ru.html
Jorge Luis Borges "Funes, the Memorious"
========================================

Я помню его (едва ли я имею право использовать этот призрачный глагол,
только один человек этого достоин, но он мертв). Я запомнил его с темным
страстоцветом[1] в руке. Он смотрел на него так, как будто никто и никогда
не видел такого цветка, хотя их можно было бы видеть от зари до зари всю
жизнь. Я помню его с сигаретой во рту, его лицо - неподвижное - похожее на
лицо индейца, удивительно отстраненное. Я помню (мне кажется) его сильные
тонкие пальцы жителя равнин, который умеет плести кожу. Я помню около этих
рук сосуд для приготовления чая мате[2]. Я помню в окне дома желтую
тростниковую циновку, а за ней бесформенный болотный пейзаж. Ясно помню его
голос - неторопливый, обидчивый и гнусавый голос человека Восточного
побережья, без этих современных итальянских словечек. Я видел его не более
трех раз, последний раз в 1887.
Мне кажется удачной идеей, чтобы все, кто его знал, что-либо написали о
нем; мое повествование будет, возможно, самым кратким, без сомнения
невзрачным и наименее объективным. Тот прискорбный факт, что я Аргентинец,
помешал мне скатиться к дифирамбам - обязательной форме в Уругвае, если
обсуждают уругвайца.
Писатель, франт, жулик из Буэнос-Айреса - Фунес не употреблял таких
обидных слов, но я полностью осознаю, что для него я был представителем этих
неблагополучных классов. Педро Леонардо Ипучи писал, что Фунес был
предвестником сверхчеловека, "дикий, но отечественный Заратустра[3]". Для
меня это очевидно, но не следует забывать также, что он был провинциалом из
городка Фрай-Бентос с вытекающими последствиями.
Я помню первую встречу с Фунесом совершенно отчетливо: я увидел его в
сумерках где-то в марте или феврале 84 года. В том году отец взял меня с
собой на лето во Фрай-Бентос. Мы с двоюродным братом Бернардо Хидо
возвращались с фермы в Сан-Франциско. Мы ехали верхом, распевая песни.
Последнее было не единственной причиной моей радости. После душного дня
огромная синевато-серая грозовая туча закрыла небо. Ее гнал ветер с юга.
Деревья уже метались как сумасшедшие и у меня было предчувствие (тайная
надежда), что ужасный ливень застигнет нас на открытом месте. Мы скакали как
будто наперегонки с бурей. Мы въехали в узкую улицу, которая вилась между
двумя очень высокими кирпичными тротуарами. Внезапно потемнело. Тотчас я
услышал быстрые почти неслышные шаги наверху. Я поднял глаза и увидел
мальчика, бегущего вдоль узкого растрескавшегося тротуара, как будто он
бежал вдоль узкой сломанной стены. Я помню его широкие штаны, зауженные
книзу, пеньковые сандалии. Я помню его сигарету, выделявшуюся на фоне полной
темноты и его холодное лицо. Бернардо неожиданно крикнул ему: "Который час,
Иренео?" Не оглядываясь, не останавливаясь, Иренео ответил: "Через десять