"Хорхе Луис Борхес. Другой" - читать интересную книгу автора

Я спросил, что он пишет, и он сказал, что готовит
поэтический сборник, который будет называться "Красные
псалмы". Подумывает также о "Красных ритмах".
-- Почему бы и не попробовать? -- ответил я. -- Можешь
опереться на славных предшественников. Вспомни голубые
стихи Рубена Дарио и серую песнь Верлена.
Пропустив мимо ушей мои слова, он пояснил, что в его книге
будет воспето братство людей земли. Поэт нашего времени
не может встать спиной к эпохе.
Я задумался, а потом спросил, действительно ли он
считает всех своими братьями. Например, всех официальных
устроителей пышных похорон, всех письмоносцев,, всех
платных ныряльщиков в воду, всех, кто ночует на тротуарах
у зданий с нечетными номерами; всех, не имеющих голоса, и
т.д. и т.п. Он сказал, что его книга будет посвящена
массам угнетенных и парий.
-- Твои массы угнетенных и парий, -- ответил я, -- не
более чем абстрактное понятие. Существуют лишь отдельные
индивидуумы, если вообще кто-либо существует. "Ты сегодня
уже не ты вчерашний", -- изрек какой-то грек. Мы оба на
этой скамье -- в Женеве ли, в Кембридже ли, -- наверное,
служим тому доказательством.
Все памятные факты, кроме тех, что запечатлены на
праведных скрижалях Истории, обходятся без памятных фраз.
Человеку перед смертью хочется вспомнить гравюру, мельком
увиденную в детстве; солдаты перед сражением толкуют о
всякой всячине или о своем сержанте. Наша встреча была
единственной в своем роде, и, откровенно говоря, мы не
были к ней подготовлены. Как на грех, толковали о
литературе и языке -- боюсь, я не сказал ничего нового по
сравнению с тем, о чем обычно говорю с журналистами. Мой
"alter ego" верил в надобность создания или открытия
новых метафор, я же -- лишь в точное соответствие слов,
уже созданных нашей фантазией, моим собственным образам
или общеизвестным понятиям. Старение людей и упадок,
сновидения и жизнь, бег времени и вода. Я излагал ему
свои мысли, которые выразил в книге несколько лет спустя.
Он почти не слушал меня. Вдруг сказал:
-- Если вы были мною, как объяснить ваше забвение
встречи с одним пожилым сеньором, который в 1918-м сказал
вам, что он тоже Борхес?
Я не подумал об этой опасности. И отвечал не очень
уверенно:
-- Видимо, этот случай показался мне столь
удивительным, что я постарался его забыть.
Он решился на робкий вопрос:
-- А ваша память не слабнет?
Я понял, что для мальчика, не достигшего двадцати,
мужчина за семьдесят кажется полутрупом. И ответил ему:
-- В общем, она похожа на забывание, но еще в силах