"Филипп Боносский. Долина в огне " - читать интересную книгу автора

при виде этого конверта сердце мальчика упало.
- Матушка, я не могу остаться! - испуганно вскричал он.
- Да, тебе пора, - быстро проговорила она и сунула письмо обратно в
карман. Потом она оглянулась на человека, стоявшего у окна, и тихо шепнула:
- Не сердись на него. Его ищет полиция, но он не преступник. Просто он
член профсоюза, вот и все.
Бенедикт даже открыл рот от удивления и повернулся, чтобы посмотреть на
негра. Притаившись у стены, тот осторожно отводил кружевную занавеску своей
длинной рукой с тонкими пальцами.
Бенедикт тяжело вздохнул.
- Мне пора! - сказал он и вышел на улицу.
Загоралась заря, пронизывая туман зеленоватыми лучами. С воем
промчалась обратно полицейская машина. Прижавшись к стене, Бенедикт смотрел
ей вслед. Красные фары мигали сзади, как чьи-то злые глаза. Гигантский ком
раскаленного шлака скатился под откос, высоко подпрыгнул и взорвался.
Осколки разлетелись далеко вокруг, а несколько с оглушительным шипением
упали в Ров. На этот раз раскаленный шлак добрался до самого Рва - это
случилось впервые! Бенедикт бросил последний взгляд на бедные, крытые толем
лачуги и свернул на Горную авеню к церкви. В голове у него беззвучно гудел
колокол, он шел понурившись, и ему казалось, что на голову ему сыплются, как
снег, зловещие белые конверты.


7

Когда Бенедикт вошел в ризницу, там еще никого не было. Больше всего он
любил именно эти минуты: он был один в преддверии святилища, среди немногих
знакомых вещей: тут были два стенных шкафа со священными облачениями,
стальные ящики, где хранилась церковная утварь - кадила, дарохранительница,
кропильница, ладан, свечи, сияющая золотом чаша, которую священник так часто
поднимал над его склоненной головой, старые церковные книги... Он надел свой
стихарь и сутану (сутана висела в шкафу, - его собственная!) и почувствовал,
что наконец успокаивается, освобождаясь от всего, что произошло с ним в
городе и дома, забывает мучительные минуты леденящего ужаса, Большой Ров,
голод... В этом облачении он был под надежной защитой от всего мирского, оно
соединяло его с извечной верой, вливало в него неодолимую силу.
Движения Бенедикта стали четкими и уверенными: он взял сосуды с вином и
водой и вышел из ризницы. В церкви уже молились несколько прихожан. Женщины
в черных платках прижимали к груди худые, огрубевшие от работы руки; губы их
шептали слова молитвы. Мужчины пришли сюда в рабочей одежде, чтобы сразу по
окончании обедни отправиться на работу. На скамьях подле них стояли
небольшие термосы с горячим кофе на завтрак, напоминая им о покинутой теплой
постели и жене.
Круглый купол церкви нависал над ними, как гигантское ухо; молитвы
вместе с дыханием медленно плыли вверх. Бенедикт преклонил колено, встал и
понес сосуды к алтарю. Он взял из ризницы чашу для омовения рук и полотенце,
потом зажег две свечи по обе стороны дарохранительницы.
Когда Бенедикт снова вернулся в ризницу, входная дверь отворилась.
- О! - удивленно воскликнул отец Брамбо. Он стоял на пороге, высокий и
стройный, в сиянии бледно-розовой зари, и улыбался, глядя на Бенедикта. - Ты