"В.А.Вонлярлярский. Байя" - читать интересную книгу автора

и в присутствии, то есть, всех и вас, господин президент, решающих, по
сущности, дела всякого, и участь всякого, по делам и поступкам...
Президент (с возрастающим нетерпением): Еще раз, милостивый государь,
изъясняйтесь короче.
2-й свидетель: Прежде всего, господин президент, я, как уже имел честь
объяснить тут пред всеми и вами, господин президент, что долгом, честному
человеку свойственным, считаю...
Президент: Но что же наконец?
2-й свидетель: Что в то время, как убийство или не убийство, потому что
Филипп Росс не убит, а только ранен и, благодаря мерам правительства,
чувствует в некотором роде даже облегчение от раны, и сильную слабость...
Президент: В последний раз прошу объясняться короче.
2-й свидетель: Я и говорю, господин президент, что, как во время этого
дела, или во время этого преступления, находясь в Мустафе, то есть в
полуторе миле от места происшествия...
Президент: Следовательно, вам сказать нечего.
2-й свидетель: Именно, господин президент! тем более, что, по месту
моего жительства, весьма отдаленного, я не мог наблюдать за предварительным
ходом этого дела, но не менее того нахожу...
Президент: Довольно; извольте сесть на свое место. Господин генеральный
адвокат! Слово принадлежит вам!
Речь генерального адвоката была и длинна и напыщенна. В ней почтенный
защитник прав старался сделать из несчастного Джевула не только
злоумышленного убийцу, но человека, виновного в предательстве, в чудовищной
неблагодарности, похищении чужой собственности, и заключил тем, что за
подобные преступления приличного наказания придумать невозможно, потому что
до сих пор существующие законы и слабы и неудовлетворительны. По окончании
речи президент вызвал адвоката подсудимого; но как у бедного Джевула такого
не оказалось, то и защищал его один из очередных адвокатов Палаты. В защите
этой упомянулось слегка о молодости подсудимого, о восточных нравах,
допускающих месть, и тому подобное. В заключение же, хотя адвокат и находил
преступление важным, но убеждал судей быть снисходительными. Защитник умолк,
а присяжные встали с своих мест и медленно вышли из залы.
Джевул, сидевший между двумя жандармами, горько плакал. Никогда еще
преступник не возбуждал так мало участия в присутствующих, как в этот раз;
он был одинок и беззащитен посреди равнодушной толпы. Совещание присяжных
продолжалось не долго, показания были положительны, преступление тяжко,
оправданий никаких, защиты ниоткуда, и потому, когда президент, приняв
бумагу из рук секретаря, встал с своего места и громко провозгласил, что
Джевул приговорен к казни, никто из присутствующих не оказал ни удивления,
ни ужаса. Но вдруг позади толпы произошло страшное волнение:
"Остановитесь!"- закричал кто-то у входа в залу. Толпа расступилась и
пропустила человека, лет пятидесяти, худого и бледного, как труп. Человек
этот не прошел, а пробежал пространство, отделявшее его от президента, и
прежде чем последний успел оказать какое-либо сопротивление, вырвал у него
из рук смертный приговор Джевула и разорвал в клочки.
- Остановите этого человека! - воскликнул испуганный президент.
- Не нужно, - отвечал старик. Он был так ужасен, что жандармы остались,
как прикованные к своим местам.
- Я, - продолжал незнакомец, - отставной солдат и гражданин Франции,