"В.А.Вонлярлярский. Байя" - читать интересную книгу автора

объявляю здесь в присутствии всех членов суда и королевского прокурора, что
бедуин Джевул Али Махмет, приговоренный к смертной и постыдной казни за
убийство Филиппа Росса, невинен!
Вся толпа дрогнула от изумления.
- Но кто же вы? - спросил президент.
- Я Филипп Росс! - отвечал незнакомец.
- Вы защищаете преступника?
- Джевул невинен. Президент, клянусь честию!
Волнение между присутствующими усилилось.
Президент: Он убийца!
Филипп: Убийца - я!
При этих словах взоры присутствующих обратились на Филиппа Росса,
стоявшего гордо и спокойно против места, занимаемого президентом.
Президент: Вы больны, Филипп Росс! Мозг ваш не в порядке. Приговор
прочтен, присутствие кончилось (президент взялся за колокольчик).
Филипп: Господин Президент! я требую допроса.
"Допрос! Допрос!" - раздалось в толпе, и вся зала огласилась страшными
криками. Президент подал знак к молчанию.
Президент (обращаясь к Филиппу): Ваше имя?
Филипп: Филипп Антоний Росс!
Президент: Ваши лета?
Филипп: Пятьдесят два года и два месяца.
Президент: Место рождения?
Филипп: Руан.
Президент: Что имеете вы сказать в оправдание бедуина Джевула?
Филипп: В мое обвинение очень много.
Президент: Объяснитесь.
Филипп: Господин Президент! я находился в числе тех людей, которых
вице-адмирал Дюперре высадил на африканскую землю, в числе тех, которые
имели честь водрузить своими руками первое французское знамя на бруствере
крепостцы Императора, и с торжеством войти в стены побежденного Алжира 5
июля 1830 года. Крестом этим прикрыл мне рану генерал Бурмон, господин
президент!
Президент: Вы купили его ценою вашей крови.
Филипп горько улыбнулся, глубоко вздохнул и, не отвечая на лестное
замечание президента, продолжал.
"Наступила осень, и французско-африканские войска перешли под
начальство генерала Клозеля. В одну из экспедиций нам удалось загнать на
обнаженный холм несколько сотен беззащитных бедуинов. Голодная, изнуренная и
безоружная горсть людей в рубищах дралась против 10000 наших; упоенные
недавнею победою, мы резали все, что было перед нами; но солнце скрылось,
дела не сочли нужным продолжать, и ударили отбой. Солдаты улеглись вокруг
костров, часовых расставили по холмам, и все утихло; лишь изредка тишину
темной ночи нарушали писк шакалов и стоны умирающих. Около полуночи один из
часовых окликнул кого-то; но выстрел не раздавался, и мимо меня
проскользнула тень; я приподнял голову и схватил ружье. "Не тронь, это
женщина!" - закричал мне часовой, продолжая ходить мерным шагом вдоль своей
дистанции. Несчастная, заметив движение мое и блеск оружия, остановилась и,
упав на колена, простерла ко мне руки; я немедленно приподнял ружье и стал
целиться. "Не тронь!"- повторил часовой. Было поздно; курок щелкнул, и